Отношение и евреев, и христиан из евреев к обрезанию было одинаковым – это был знак, отделяющий Божий народ от окружающего мира. Христиане из евреев под давлением Павла согласились на то, что христиане из язычников освобождались от бремени (βάρος) обрезания. Последнее, таким образом, перестало быть пограничной линией между христианами и язычниками, но сохраняло свое значение для евреев. Павел, по объяснению Луки, обрезал Тимофея потому, что евреи знали, что его отец был язычником. С точки зрения христиан, только что выработанной и сформулированной в Иерусалиме, это было совершенно излишним, если Тимофей не был евреем. Таким образом, логика и порядок повествования Деяний требуют, чтобы Тимофей был в глазах окружающих евреем. Это было возможным только в том случае, если уже существовала матрилинейная система определения этнической принадлежности. Правда, на первый взгляд, в этом случае Луке логичнее было бы сослаться на мать Тимофея, а не на его отца. Упоминание об отце Тимофея в контексте, объясняющем действие Павла, и заставило Концельманна заметить, что у Луки «явно не было точного понимания еврейского закона»[55]. А что если такое понимание у Луки было, и для него еврейство Тимофея было самоочевидным после упоминания этнической принадлежности его матери? То, что Тимофей не был обрезан, из упоминания о греческой национальности его отца однозначно не следовало. По этой причине Луке и понадобилось сослаться на отца Тимофея во второй раз: евреи, живущие в тех местах, знали, что Тимофей не был обрезан из-за своего отца (который, по-видимому, этому воспротивился).
Согласно 2 Тим 3:15, Тимофей с детства знал Священное Писание: ἀπὸ βρέφους τὰ ἱερὰ γράμματα οἶδας. В то время, когда Павел выбрал его в качестве спутника, он был молод, но все-таки не был ребенком или подростком, а из этого следует, что его мать не могла еще быть христианкой в его детстве, что она не порвала с еврейской общиной после своего замужества и что Тимофей знакомился со Священным Писанием в еврейской среде[56]. Это делало его положение, и так двусмысленное, еще более запутанным. Он оказывался одновременно и евреем (в соответствии с этническим определением еврейства), и неевреем, поскольку не был обрезан (в соответствии с религиозным определением). Два принципа еврейской самоидентификации в его случае вступили в конфликт.
Лука объясняет, что Павел совершил обрезание Тимофея «из-за евреев, которые жили в тех местах». Коэн замечает, что это означает, что если бы не они, то Павел оставил бы Тимофея, к тому Моменту уже христианина, необрезанным. Коэн сравнивает разбираемое место с Деян 21:21 и приходит к выводу, что оба пассажа логически совместимы только в том случае, если Лука считал Тимофея язычником
