В конце восьмидесятых Горкин захворал, врачи поставили неутешительный диагноз. И он распорядился: Раечка, после моей смерти деньги отдашь Людмиле, а весь бизнес перепишу на Леонида. Так они и сделали. Людмила получила чемодан с рублями за полгода до Павловской денежной реформы 1991 г. По словам Раисы Тимофеевны, несусветная дура все прошляпила – большая половина денег превратилась в фантики.
Серебряные монеты случайно обнаружил Ленька в начале апреля, то есть совсем недавно. Они хранились под полом на чердаке. Ленька приподнял деформированную доску, о которую неоднократно спотыкался, чтобы прибить ее по новой, и увидел там болотные сапоги. В них-то он и нашел серебро. Монеты были сложены в одинаковые, серые, шерстяные носки, связанные на большую ногу – по семь носков в сапоге.
Конечно, находка Леньку обрадовала, но умеренно. Он поинтересовался нынешней ценой этих монет и понял, что на вырученные за них деньги много не купишь. Но зато появилась надежда, что где-то спрятано и остальное. Он и до этого был уверен, что у его папаши, несколько лет к ряду торговавшего спиртным, должна быть заначка, очень большая заначка. Ленька попытался выведать у мамули, но она упрямо молчала.
Вот об этом и рассказала Раиса Тимофеевна.
– И тогда Ленька, разумеется, вместе с Варварой начал собственное расследование, – сказал я, глядя на бледное, измученное лицо Тамары. – Меня они подключили в качестве лазутчика.
Тамара с моей версией согласилась:
– Сразу после майских праздников он дважды ездил в Москву, совершенно перестал заниматься Фондом, и со спиртным тоже начались заморочки. Один из поставщиков жаловался, что Леонид Иванович неожиданно отказался от большой партии водки, хотя договоренность была железная. Сказал – водярой больше не интересуется, на повестке более важные дела. Я ведь знаю его еще по комсомолу, всегда был дисциплинированным и обязательным. А тут, словно его подменили, говоришь с ним, а он, как будто не слышит. Потом потащил в Москву и меня…
Утром Тамара сбегала к соседу, на его машине добралась до станции и оттуда позвонила Леньке. Он, пришибленный и больной, приехал во второй половине дня. Приехал вместе с разгневанной Варварой. Они на троих заперлись в комнате Раисы Тимофеевны. Несколько раз оттуда доносились вопли Варвары и визги Раисы Тимофевны. Их было слышно даже в летней кухне, где мы пили кофе с Тамарой. Ее мутные глаза, похоже, закрывались помимо ее воли.
– Что будешь делать? – пробормотала она, тряхнув головой.
