– Вы не представляете, что это конопатая, престарелая Мальвина о себе возомнила! – гневно шипела Раиса Тимофеевна, прогуливаясь в Московском парке Победы (в тот день мы до Гатчины не доехали, она передумала). – Работала училкой в занюханном кишлаке, а называет себя преподавателем русской словесности. Намеревается, как только муж сумеет продать дом и приедет в Петербург, устроиться на работу в гимназию с гуманитарным уклоном. Можно подумать, там ее ждут не дождутся…
От ее агрессивного хамства становилось не по себе. Так и подмывало спросить: вы всегда были такой стервой? Хватило ума, удержался. Понимал – ни к чему хорошему это не приведет. Но спросил у Леньки. Это случилось во время очередного допроса:
– Твоя мамуля всегда была такая неуживчивая?
– Как тебе сказать, – шумно выдохнул он. – На работе считалась ангелом, всеобщей любимицей. А дома – качели: один день добрая фея, а завтра – фурия. Дед Тимофей называл ее Салтычихой.
– Но должна же быть какая-то причина. Может, стоит показать ее специалисту?
– Показывал. Профессор из первого меда с ней возился.
– И что?
– Да все то же самое, в любой брошюре можно прочитать: нервно-психическое расстройство как следствие психологической травмы, полученной в детстве или юности. После инсульта процесс активизировался. За что триста баксов отдал, не понимаю.
– И что же это была за травма?
Ленька дурашливо хмыкнул и вдруг полез в брючный карман:
– Твои честно заработанные деньги. – Он протянул мне три пятидесятидолларовые купюры, развернутые веером. – Порадуешь Илону, скажешь – Леня Горкин горячий привет передавал.
– Спасибо. – Я спрятал деньги в нагрудный карман рубахи.
Ленька кивнул и, нервно, беззвучно засмеялся:
– Можешь сказать Илоне, что мы с Варварой опять в ЗАГС собираемся. Как только разберусь со своими заморочками, так сразу и поедем. Для этой цели новехонький «Мерс» собираюсь взять. У одного хмыря в Пушкине без дела в гараже пылится.
– Поздравляю.
– А что касается мамули… – На его раскрасневшемся лице нарисовалось выражение отчаянного фаталиста, приготовившегося совершить небывалый трюк. – Она сказала профессору, что отец, принуждая ее к замужеству, шантажировал – угрожал, что покончит жизнь самоубийством. И это очень похоже на правду. Когда Варвара в первый раз наставила мне рога, я тоже подумывал: а не отправиться ли мне на экскурсию к праотцам.
– С вами не соскучишься, – попытался пошутить я, но, слава богу, вовремя прикусил язык.
