Я не зря написал про Тагай Бия, он истинный герой, о котором слагают легенды, его имя будет жить вечно. Сидя на лавочке в городе, в котором свирепствует коронавирус, да и моё тело страдало, мне хотелось прилечь, голова кружилась, состояние было предобморочное. Рядом сидела Юля и тоже молча смотрела на большущий памятник.
– Звони Максу. – Промямлил я. – Он нам поможет.
Юля достала телефон, нашла его номер и позвонила. Я слышал только то что говорила она:
– Алло, Макс, это Юля… Да, Юля – Диса… Мы в Караколе… Да, придём, ты там, у себя?.. Хорошо через два часа будем…
– Что он говорит?
– Говорит, через два часа будет у себя в кофейне. Будет ждать нас.
– Отлично, тогда к нему и, если что, снимем квартиру ещё раз на ночь.
– Да, давай.
Мы посидели ещё немного у ног великого и стойкого хана, изваянного из камня, скурили по сигаретке, залезли в лямки рюкзаков и направились к Максу. Прошли мимо деревянной церкви, на воротах висел амбарный замок и наклеен лист бумаги с надписью: «Церковь закрыта на карантин в связи с пандемией коронавирусной инфекции».
– Неужели, Юля, это всё и взаправду происходит? Я до сих пор не могу осознать этого.
– Да, Денис, происходит. Этого никто не осознаёт.
– Когда это всё закончится? Или не закончится? В любом случае мы не вернёмся к прежней жизни.
– Вот мы уж точно не вернёмся.
– Как же тяжело стало существовать. Мы и раньше-то не могли расслабиться, а оказывается жизнь до пандемии была просто сказкой.
– Да, хочется вернуться во времени и заново всё прожить.
– Зато сейчас мы можем изменить свою жизнь и когда всё откроется, начать действовать.
– А если не откроется?
– Тогда это апокалипсис. – Я ухмыльнулся. – И пофиг, что будет дальше.
Мы обогнули церковь, прошли вдоль кирпичного забора и направились в сторону Каракольского ущелья, стараясь по памяти найти кофейню Макса. Мы у него были всего два раза, когда проезжали через Каракол.
Кофейню он построил из двух контейнеров, сорокатонников, вскрыл им по одной боковой стенке и этими же стенками заварил крышу. Получилось довольно большое пространство, в котором он разместил прокат лыж на зимнее время и небольшую кофейню без столиков, в углу находилась миниатюрная стойка из спила. На плоской крыше Макс сделал мансарду, застелил искусственным газоном, как на футбольном поле. Рядом, огороженная забором у него была небольшая территория, на которой стояла юрта.
Я помню, как несколько лет назад, ещё в маленьком помещении, он рисовал и придумывал как построит кофейню. А потом, бац, и построил, а мы так и скитаемся как Агасфер по свету, я пишу книги, а Юля рисует и иногда преподаёт английский язык. Сначала мы ходили по горам и зарабатывали на жизнь, а теперь живём как придётся, плывём по течению и вот оно нас выкинуло на берег озера Иссык-Куль. Может это лучшее место, где можно пересидеть пандемию на целом свете. Не представляю, как мы бы жили, застряв, например, в Москве на съёмной квартире, хотя чего и представлять-то, там тоже как-то да было бы. Жизнь так и будет крутить колесо и все мы лишь путники на этой планете, ищущие счастья. Поколение сменяется другим поколением, мы все цепляемся за жизнь, за место, за работу, за людей, боимся, постоянный страх, мы пугаем друг друга, вгоняем в комплексы. Боимся остаться на улице, боимся остаться голодными, остаться одинокими, остаться… Готовы глотки друг другу перегрызть ради Вавилонских благ. И бежим всё время от себя, тонем в трипе, горбатимся сутками за «достойное» существование, гордимся вещичками, которые покупаем на последние деньги, а они всегда последние, гибнем уже к тридцати годам, превращаемся в тупых, прожорливых, грубых потребителей с потухшими глазами, больными зубами, лысеющие, толстеющие потому что заедаем горе от осознания, что нас обманули, все обманули, обещали, что всё получится, а получилось далеко не всё или вообще ничего не получилось. Нам приходится идти на подлые поступки ради своего «счастья» потому что так устроен мир, человек так устроен и нет шанса не вступать в игру, иначе тебя растопчут, обманут, обворуют, используют и выкинут на улицу. Подлость настолько глубоко в душе у человека сидит, что стала мировоззрением, оправданием, смыслом существования – «это не мы такие, это жизнь такая». Нет! Это мы такие, мы отравляем жизнь сами себе и окружающим, даже любимым и любящим нас. Уместно было бы сказать, что человечество обреченно, но нет, мы всегда такими были и останемся. Мы каждый день распинаем Христа своими поступками, словами, даже мыслями…
