Егор зашёл в магазин, а я остался на улице караулить велосипеды. У входа сидели мужички и пили пиво, один из них обратился ко мне:
– Эй. Ты откуда приехал?
– Из Комсомола. На дачах живу.
– Нет, а вообще откуда приехал.
– Оттуда вообще и приехал.
– Я же вижу. Ты не местный.
Я всегда затрудняюсь ответить откуда я приехал, потому что я всё время откуда-то куда-то приезжаю. Не знаю, по какому критерию идентифицировать себя, то ли, по гражданству, то ли по месту рождения, то ли по прописке, которая у меня лишь номинально. Обычно люди относят себя к тому месту, где находится их дом, а его у меня нет, я везде нахожусь временно, если взять шире, то и на этой планете я временно, мы все здесь временно. Меня всегда приводит в замешательство вопрос откуда я приехал.
– Сейчас я живу в Комсомоле, где потом буду жить – не знаю.
– Бездомный, что ли?
– Да.
Егор вернулся с двухлитровой бутылкой пива, трясущимися руками засунул мне в рюкзак, и мы попидалили обратно. Пока мы катались за пивом, женщины накрыли на стол. Батюшка прочитал «Отче наш», мы перекрестились и приступили к трапезе, все к пище, а я и Егор к пиву с рыбой. Вяленая форель была сильно сушёная и с пивом она прям замечательно заходила, я увлечённо поедал рыбу, обсасывал шкурку и запивал пивом, а Галина зачем-то рассказала, что с её отцом служил бандера один, с Украины, в общем, так вот не важно кто он откуда (и уж тем более, я думаю не столь важно, как писать «с» Украины или «из» Украины, если вы считаете, что я неправильно написал, то представьте, как правильно и читайте дальше). Короче этот бандера, когда ел, то смешивал всё в одной чашке – первое, второе и салат, по словам Галины он говорил, какая разница, как есть, всё равно всё смешается в животе. А от себя хочу добавить, что на выходе будет совсем другой «продукт», но даже это, я считаю, не является оправданием такого небрежного отношения к еде, хотя дело каждого, как, что и с чем есть. И тут Галина налила себе вино в стакан и шандарахнула залпом, а ей ведь ехать ещё за рулём, у меня аж оборвалось всё внутри, неужели она решила остаться, не предупредив нас, а может это месть за наше опоздание, что тоже не исключено. После стакана вина, её совсем понесло, она принялась нахваливать советский союз, как хорошо жили тогда. Ага, прям вот так, в церковном дворе, при батюшке она произносила восторженные речи богоборческому режиму, меня аж передёрнуло, как же так можно-то, ведь и церкви тогда закрыты были, и батюшки бы не было, да и не сидели бы мы все сейчас в церковном дворе за столом. А потом такое началось. Зашёл молодой человек, подошёл к нам и спрашивает:
