– Смотрите. – Сказал батюшка, когда до меня дошла очередь и я начал читать. – Вот так молиться надо, аж вспотел. Пока так не станете просить Бога, ничего он вам не даст.
Я оторвался от чтения и понял, что это он про меня говорил, мне стало не по себе, не могу сказать, было ли мне приятно это слышать или нет, скорее всего я бы предпочёл не выделяться, может это скромность во мне, а может не понимание, к чему батюшка сказал это. Но молился я и вправду усердно, от всего сердца, я всегда молюсь сосредоточенно, для меня это не просто слова, которые надо произнести, а моё сокровенное, моё обращение к Богу, и когда, как не во время молитвы стоит быть честным и искренним перед Богом и самим собой.
Когда следующий раз до меня дошла очередь, батюшка снова меня перебил и сказал:
– А Дионисий книги пишет, он у нас писатель, у него жизнь не простая, от того ему есть о чём написать, у писателей у всех не лёгкий путь. Вот мы и просим сегодня преподобного о благословении на писательство.
– Да, и для всех нас. – Вставила Галина. – Пусть у нас тоже таланты откроются.
– Мы просим конкретно за Дионисия. – Ответил Егор. – А не за всех нас.
Мне снова стало неудобно, я даже пожалел, что сказал батюшке про писательство. Не думал, что это кто-то узнает и уж тем более, что так заденет Галину.
Мы дочитали, собрали акафисты с ламинированными листами в клетчатую сумку, которую батюшка всегда и везде берёт с собой. Прошли гуськом по тропинке среди ухоженных могилок, батюшка выкрикивал: – «Христос воскресе!», – а мы отвечали хором: – «Воистину воскресе!». Погрузились в машину и поехали на пляж купаться, по пути пели «Богородице радуйся», проехали мимо рынка, мимо берёзовой рощи, а потом по пляжу, прям по песку. Остановились в месте, где росли огромные тополя метрах в пяти всего от воды. Батюшка пошёл купаться, а мы с Юлей курить и собирать грибы, с пол часа мы шарахались в роще, но ничего кроме поганок не обнаружили и вернулись к машине. Галина гуляла вдоль берега, батюшка загорал, а Егор сидел под тополем рядом с машиной, Юля села в машину, а я рядом с Егором, он завёл разговоров про осадного иеромонаха Сергия Романова:
– Как ты к нему относишься? – Спросил он.
– С неприязнью. – Ответил я. – Разве можно против патриарха переть?
– А к Кураеву? – Егор не унимался.
– Его же отлучили от церкви. Так и отношусь. И Ткачёва мне кажется то же самое ждёт, если он не перестанет читать популистские проповеди.
– Да, знаешь, когда я увидел, как Ткачёв вышел в противогазе перед прихожанами, то тоже возмутился, негоже так вести себя духовнику. Но пока его не отлучили, как Кураева, так, что его можно слушать. – Заключил Егор.
