– Всё-таки, не вижу причин оставлять тебя в живых, – сказал задумчиво Фрэнк. – Без массажа мы как-то жили и дальше проживём, раны мы и сами перевязывать умеем, может быть и не так хорошо, но вполне сносно. Ну а так ты от Дафны ничем не отличаешься, тоже готова убить, чтобы спасти свою шкуру.
– Ох, брось, Фрэнк, свою демагогию. А ты тут не этим же самым занимаешься? Убиваешь других, чтобы спасти свою шкуру. Так ты действительно убиваешь, а я ещё никого не убила. Да я и не хочу никого убивать. Я медсестра, я помогала людям, и мне это нравилось. А в этом дерьме, я вообще забыла об этом, забыла, как будто этого никогда и не было. А сейчас я вспомнила, вспомнила, когда помогала Брук и этому парню. И…
– И?
– Я хочу отсюда выбраться. Я хочу вернуться в свою больницу и дальше работать медсестрой!
– Ты же понимаешь, что это невозможно.
Шерри присела на корточки и зарыдала.
Хлоя немедленно принялась разбирать завалы. Она очень нервничала, и ей теперь почему-то казалось, что количество перетащенной породы действительно повлияет на жизни других людей.
Завал представлял из себя большое количество мелкой серой породы, перетёртой практически в крошку, среди которой валялись большие бетонные глыбы. Рядом стояли несколько пустых железных бочонков, и лежала армейская каска. Каской собирали пыль в бочонок, после чего его закрывали крышкой и скатывали под лестницу по горке вниз. Там его открывали, высыпали породу, поднимали пустой бочонок наверх и повторяли вновь. Крупные куски бетона убирали вручную.
Неизвестно сколько здесь работали Фрэнк и Хаммонд, но они уже успели продвинуться вглубь завала примерно на четыре метра. При этом они не стремились расчистить весь проход, а делали небольшой лаз, уходивший под уцелевший бетонный потолок, бывшего здесь подземного тоннеля. Таким образом, они хотели пробраться на другую сторону завала, до которой оставалось ещё неизвестно какое расстояние.
Хлоя сначала брала небольшие куски бетона, относила их и скидывала в яму. Потом она сообразила для чего нужны бочки и каска. Она подкатила пустую бочку вглубь прокопанного тоннеля и стала каской набирать в неё серую породу. Наполнив где-то треть бочки, она закрыла её крышкой, повалила на бок и покатила в яму. Скатила её вниз, открыла крышку и с трудом высыпала её содержимое.
Она закатила бочку наверх и уселась отдохнуть на лежащий здесь большой кусок бетона. Она была вся мокрая и грязная, кругом в воздухе висела эта ужасная серая пыль. Она покрыла Хлою с ног до головы. Можно было без преувеличения сказать, что она ещё никогда в жизни не была такой грязной. Хлоя сняла кое-как намотанное на ней узкое покрывало, которое теперь только мешало и, встав, пошла насыпать следующую бочку.
