— Ты… и в самом деле сможешь принять Дину, как родную?
— А почему нет? — искренне удивился Максим. — А если в твоем животе еще одна девочка? У меня тогда целый цветник!
— Валентина Петровна рассказала мне о реабилитации в Германии.
Максим открыл дверцу и подождал, когда я заберусь в машину. Обошел ее сзади и сел за руль.
— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Беляев сейчас ведет переговоры с адвокатом Хабарова. Если бы не срочная операция, которая необходима Лиде и побег Лаврова, я бы добился того, чтобы ему дали максимальный срок. Но… — он шумно вздохнул, а машина тронулась с места. — На меня давят и просят не свидетельствовать против него. Сверху не теряют надежд выйти на Лаврова через Хабарова, а для этого ему нужно быть на свободе.
— Глеба отпустят? — я пришла в ужас от этих слов и задрожала, чувствуя, как по телу расползается рой неприятных мурашек.
— Меня просят молчать. Ставят передо мной выбор: либо я без проблем выезжаю из страны, а Хабаров выходит на свободу раньше положенного срока, либо он сидит, а я остаюсь в России и продолжаю работать на следствие.
У меня резко закружилась голова. Я безумно боялась за Максима. Глеб же ненавидел его, считал виновным во всех своих бедах. Нельзя ему на свободу. Никак нельзя.
— Надя, — Максим коснулся рукой моего лица.
Его голос становился все дальше и дальше. Машина вдруг замедлила ход, а спустя несколько мгновений я почувствовала холод на щеках и приоткрыла глаза. Дверца с моей стороны была открыта, а, Максим, склонившись надо мной, умывал мое лицо холодной водой из бутылки.
— Ну вот что прикажешь с тобой делать? Отвезти обратно в клинику?
— Нет. Просто… Ты сказал, что не оставишь нас.
— Я не оставлю вас, — твердо произнес он. — Я же сказал, что полетим все вместе. Но перед отлетом я хочу увидеться с Хабаровым. Спросить у него, как ему жилось столько времени с осознанием, что он отправил ребенка любимой женщины на смерть?
— Максим… Я ведь ничего не просила у тебя все это время, так? — он нахмурился. — А теперь прошу. Пожалуйста, оставь все, как есть. Давай улетим и забудем обо всем? Пусть с ним общается Беляев, следствие кто угодно, но только не ты. Прошу тебя…
— Что за паника в голосе? Надя, ты чего? — мягко спросил он.
— У нас только начало все налаживаться. Мне страшно, что мои мечты о совместном будущем будут разрушены. Ты…
— Тсс, — он приложил палец к моим губам. — Я это сказал тебе не для того, чтобы ты переживала, а готовилась к переезду за границу. И только. Разве я могу оставить тебя и девочек одних? — он присел на корточки и посмотрел мне в глаза. — Вместе будем рядом с Лидой, когда ей сделают операцию. Потом вместе улетим в Германию, и если разрешишь, буду с тобой в момент рождения еще одного нашего ребенка.
