— Боря, хватит ломать комедию, — отмахнулся я от его причитаний. — Ты себе новых через Плеяду закажешь. Да к тебе очередь теперь выстроится в милю! Вы остались единственным кланом на третьем кольце. У вас возможностей — поле не паханное, а ты зажилил мне четверых варталов. Не заставляй меня напоминать, кто спас твою лысую задницу в особняке.
Вот ведь, кухаркин сын! Как же он не хочет отдавать людей, которые стали постигать реанорские техники. Вцепился в них, как тавтонский жеребец в кобылу. Да, у ребят уже были кое-какие успехи, да и сомневаюсь я, что они еще варталы. Как минимум младшие ветераны, а то и старшие уже. Мои труды не пошли понапрасну. Неплохой я всё-таки инструктор. Будет чем заняться на старости лет.
— Ах ты, манипулятор! По больному ведь бьешь! А у меня сердце больное! — заревел раненым боровом Звеньев, касаясь груди. — Решил свои делишки у меня под носом проворачивать?!
— Расслабься ты уже. Какие делишки? Мы партнёры, ты забыл? Когда стану в будущем ратаем, у вас считай в клане будет их уже трое, тебе напомнить что это значит для вас же? — стал заводиться я, немного привстав с кресла. — Ты сам прекрасно понимаешь, что никаких «делишек» у меня сейчас нет, иначе узнал бы о них давным-давно. И отдавать ты варталов не хочешь по другой причине. Или мне обратиться к Устинову? — привел я последний аргумент, от которого тот сразу поник и вновь повалился в своё кресло, зыркая на меня исподлобья как обиженный ребенок.
— Вот ведь поганец! Мошенник! Жулик! Наглец! Манипулятор! — стал вопить здоровяк.
Но все его ругательства были просто музыкой для моих ушей. Как только меня не называли ранее, а это считай комплименты.
— Ладно, забирай… — сдался он, чуть не плача. — Эх, добрая душа я, а ведь буду потом локти кусать! — простонал наигранно он, обхватив руками лысую голову. — Таких талантов отдаю.
— Да не жуй ты сопли! Они еще пока будут числиться у вас, так что если поторопишься с Плеядой, того гляди они могут подсматривать за моими ребятами.
Пришлось сделать ему небольшую компенсацию.
— Да? — мгновенно просиял аналитик, отбрасывая всю наигранную шелуху. — Что же ты раньше не сказал, сукин сын?! — и сразу схватился за телефон.
Ох, Бездна! Если он когда-нибудь погибнет, забери его душу себе в услужение. Чувствую большего артиста и шута, ты не сыщешь.
Во имя Угорских Бесчинств! Опять это жжение в солнечном сплетении. Что со мной происходит?
