— Так вот… — осклабился я, и сделал третий шаг. — Больше ты не услышишь ничего…
Плевать было на всё и вся! Это жжение, раздражение, злость на самого себя и своё бессилие застила глаза, а его речь была последней каплей и, не сдержавшись, я черпанул толику бесконтрольного эфира на «поток» и «лезвия».
Перед глазами до сих пор стоял его нелепый и испуганный взгляд, а за моей спиной на залитом кровью канвасе уже распласталось рассеченное до неузнаваемости и обезглавленное тело нерадивого воителя. Туша воителя за пару секунд превратилась в кусок изуродованного мяса. Ведь мои джады не режут, а кромсают.
Зал на миг погрузился в тишину, но затем просто взревел с нескончаемой и безумной силой, а диктор вновь взялся за старое:
— ПРЕСВЯТАЯ МАТЕРЬ БОЖЬЯ! Наш не ограненный вновь это сделал! Мгновенная смерть! Что за кровожадность, что за беспощадность! Ни тени сомнения!
А далее произошло то, чего боялся больше всего.
Успел лишь сделать всего пару шагов и даже пнуть в сторону голову этого подставного вояки, как жжение стало настолько мощным и острым, что я не выдержал и повалился на колени, прямо на краю арены. Руки вцепились в гладкий канвас, и непонятным мне образом стали погружаться прямо в него, словно тот был сделан из ваты.
— Сука!..Трепещи… Ракуима! Что за бред?! Что за позор…
А далее тот самый огненный и болезненный нарыв в грудине, который не давал мне покоя несколько дней, протяжно скрипнул, затрещал и дал первую трещину…
* * *
— А-ха-ха-ха!!! — протяжно засмеялся Тулаев, наблюдая за очередной мгновенной смертью. — Ай да парень! Что за талант! Опять победил! Правда ведь он хорош?! — спросил тот громко у всех, но больше обращался к кислым рожам Аскарханова, Ветвицкого и Грановского. — Нет, не талант! Талантище просто! — не унимался тот.
В то время как гвалт дворян превратился в радостные визги тех, кто поставил на не ограненного, с другой стороны происходил совсем иной разговор:
— Дедуль, как он тебе? — тихо поинтересовалась Трубецкая у деда, повернув к нему сразу голову, но уже в следующий миг не могла узнать старика, тот с ошеломленным и даже ошалелым видом не сводил пристального взгляда с покачивающегося парня.
А затем произошло нечто более странное, старик резко заозирался по сторонам и обнаружил в толпе рядом с жандармом точно такого озадаченного увиденным светлого князя.
— Потёмкин, старый пройдоха!!! — вдруг грубо и с неким остервенением рявкнул он, обращаясь к тому и выводя советника из слабого ступора. — Даже не думай сцапать пацана! Тебе ясно?! Твой род только загубит его невероятный талант!
