— Ваше величество, чего такого он натворил, что даже вы о нём прознали? — серьезно спросил светлый князь. — По моим данным юнец сейчас должен находиться в пятне.
— Да ты успокойся, чего кипятишься? Мальчишка ничего не сделал, — добродушно осадил его Всеволод, отчего Александр облегченно выдохнул и вновь откинулся в кресле.
— Чем тебя заинтересовал старший витязь с первым спектром?
— Ай-ай-ай! — обнажив зубы, рассмеялся довольно владыка, а вид его собеседника стал еще более озадаченным. — Похоже, даже Костлявая Тень Императора порой не знает всего, что происходит в стране. Скажи мне, мой дорогой, сколько у нас в государстве проживает столпов империи?
Вопрос государя еще сильнее озадачил советника и, порывшись в памяти, тот назвал уже давно известную и подсчитанную цифру аналитическим отделом:
— Четыреста тридцать девять уникумов. Ростислав был одним из последних, кому это удалось.
— А вот и не правда, — усмехнулся весело мужчина. — Уже четыреста сорок.
После слов Всеволода Романова Потёмкин пришел в небольшое замешательство, но уже в следующую секунду брови его устремились куда-то вверх и тот громогласно рассмеялся, хлопнув себя обеими ладонями по коленям.
— Быть того не может? Он?! Новоявленный?! Откуда узнал?!
— Он-он, — хмыкнул удовлетворенно император, удобнее устраиваясь в рабочем кресле. — Несколько часов назад поступила информация от конвоя. Парень еще и Ростислава спас, представляешь? Этот шельмец в пятно к Тулаевым влез и чуть голову там свою не оставил, сражаясь с личем.
— Ай да, Лазарев, ай да прохвост! Он еще и внука твоего умудрился спасти! Наш пострел везде поспел! Это ж надо, уникум! Два пробуждения за три недели! Восемнадцать лет и столп империи! Ох, как много дворян желчью изойдет, уже предвкушаю! — радостно надрывался советник, не чураясь главы государства. — Ох, не зря мы его с Мишенькой заприметили, не зря. Слишком он отличался от других на аренарии. Слишком! Чую, Трубецкой тоже что-то подозревал. Ну ничего! Наконец-то, обставлю старого хрыча.
— Вы одного с ним возраста, — заметил язвительно Всеволод.
— Плевать, у него седин больше! — осклабился Александр, чуть приподнимаясь с кресла и с азартом глядя на Романова. — Какая стихия у него? Если скажешь, что тьма, расцелую тотчас, не посмотрю, что император.
— А вот тут и начинается то, ради чего я тебя позвал. Парень литой одарённый, — уже более серьёзно произнес государь, и улыбка Потёмкина мгновенно померкла.
