— Так, вон наши шляхтичи.
Фрол чуть скосил глазами — к сидящим за столом шведам подошли три поляка в потрепанных кунтушах, о чем то спросили. Старик швед ответил, и тут же начался скандал. Заорали, и началось, и завертелось.
— Что они так орут то?
— Срубили голову фельдмаршалу, как есть срубили, — Силантий задумчиво приподнял бровь, выгнув ее. — А руки у пана не корявые, срубил начисто! Кровища хлещет, вон и второй швед упал! Кричат виват Августу! Вроде как шведов убивать требуют!
— Выпили, наверно, чересчур много, — Фрол неторопливо отхлебнул из кружки вина. Теперь они говорили исключительно на немецком языке, стараясь обходится немногими словами.
— Через два стола сидят сторонники Лещинских, осмотрительней нужно быть, когда в кабак входишь.
Грохнул выстрел, затем другой, яростно зазвенели сабли. Фрол оказался провидцем — сторонники изгнанного короля, который поддерживался шведами, выразили свое крайнее неодобрение происходящими событиями. Панство схватилось не только за сабли, но и за пистоли. Началась схватка, где только по крикам можно было понять, кто за кого воюет.
— Весело живут поляки, до сих пор решить не могут кто у них монарх, — очередная кружка с вином была так же спокойно выпита, как первая, благо баталия шла на противоположной стороне трактира, втягивая в себя, как водоворот, новых участников.
Истошный женский визг оборвался на высокой ноте, но без хрипа или предсмертного всхлипа — такие вещи любой профессиональный убивец определяет на слух — а два авантюриста уже полгода из драк не вылезали.
— Пся крев!
— Круль Стась!
Фрол задумчиво посмотрел на Силантия — вечер явно переставал быть добрым. О ботфорт что-то ударилось, и генерал посмотрел вниз — к его удивлению круглым предметом оказалась голова уже покойного фельдмаршала Реншильда, глаза старика удивленно взирали на стол.
— А вот это лишнее, зачем ее катать, — выразил он свое неодобрение и отодвинул ногу, но до этого пнув голову обратно. И негромко произнес, внимательно взирая на ход сражения сторонников королей Августа и Станислава, что стало совсем жарким. Теперь уже дрались всем, что под руку попадалось, в ход пошли даже тяжелые лавки, которые просто сметали сцепившихся бойцов группами и поодиночке.
— В дверь нам не выйти, учтите пруссакам и датчанам не место в баталии, в которой решают судьбу польской короны. А потому предлагаю вам выйти через окно, а счет за выпитое пусть запишут на проигравших — добряка трактирщика уже насадили на вертел.
