Осторожное наблюдение за Славиком показало, что он не воспринимает вчерашнюю прогулку как что-то особенное. Этот вывод вызвал у Риты облегчение и сожаление одновременно. После отъезда Славика, мысли о нем долго не уходили у нее из головы. Затем, пару раз уронив кисть, чудовищным усилием воли Рита сказала себе «стоп!», после чего в душе установилось временное затишье. Мир на белой стене снова захватил ее в свои объятья.
Вспомнить о силе воли в этот день Рите пришлось не раз – верный своему слову, Славик приехал накормить Риту в начале обедом, затем ужином. А после, совершенно лишив самообладания, увез кататься на колесе обозрения. Вчера, во время прогулки, она случайно обмолвилась, что всегда хотела прокатиться на большом колесе в Центральном парке, но смелости не хватало.
Уверив, что всю дорогу будет держать ее за руку и не даст свалиться вниз, Славик усадил Риту в качающуюся кабинку, устроился рядом и спрятал ее руку в своих ладонях. Сердце Риты пустилось в галоп, и виной тому стала вовсе не набирающая высоту кабинка. Впрочем, вскоре свое слово сказала и она.
– Ух ты, как здорово! – воскликнул Славик, выглядывая из кабинки, когда они поднялись почти до самого верха.
Кабинка качнулась и Рита, с криком: «Ой, мамочки!» – прижалась к Славику, вцепившись в него свободной рукой.
– Извини, – без тени раскаяния произнес он, обнимая перепуганную спутницу. И Рита, не смотря на страх, была готова сделать еще сто тысяч кругов на этом чертовом колесе, лишь бы всё оставалось как есть.
Однако путь колеса обозрения не бесконечен. Когда они оказались внизу, Славик отстранился от Риты, подал ей руку, помогая выйти из качающейся кабинки и, словно забыв, так и не выпустил ее пальцы. Еще долго они гуляли так по освещенным желтоватым светом тропинкам парка.
А затем Славик отвез Риту домой. Открыл дверь машины, снова протянул руку. Рита, больше привыкшая к метро и маршруткам, чувствуя себя сейчас грациозной бегемотихой, каким-то невероятным образом умудрилось зацепиться каблуком о порожек и рухнула в его объятья.
Больше Славик ее не отпустил. Опомнились они только в Ритиной квартире, когда взревел телефон Славика, обрушив им на голову кусок Турецкого марша.
– Ой-ё! – воскликнул Славик, глянув на светящийся экран. – Я же шведов не встретил! – Телефон орал и рвался из рук. На лице Славика читалась борьба между желанием приложить его об стену и необходимостью ответить. Здравый смысл пересилил – Славик поднес телефон к уху. Выслушал несущиеся с той стороны восклицания, торопливо заговорил на английском, перемежая извинения с обещанием приехать прямо сейчас. Наконец дал отбой и с совершенно убитым видом произнес:
