– Юрик спал с твоей подушкой, – доверительно шепнула Льву Ленча, пока Носочек отвлекся на какой-то вопрос Кристины. – И с нами, со мной и с Крисей. Боялся, что она уйдет, как ты…
Вечер наступил незаметно. Лег сиреневой пеленой на окна, на мебель, подсветил пленку на остывшем чае. Явственно не хотелось расходиться… Но отменять работу еще на один день не мог никто. Стас с Данкой уехали первыми, потом собрался Саша. Он продолжал работать удаленно, хотя это было не так удобно, но хозяин студии, по случаю, был понимающим парнем. К тому же найти в маленькую контору звукача такого класса, как Саша, непросто.
– Я тебя не узнал, – хмыкнул Лев, провожая его к двери. – Новый имидж?
Апраксин сморщился, потрогал синяк на скуле и заправил белую прядь за ухо.
– Я же не идиот, чтобы светиться… За это мне Лукьяновцы отдельно должны будут, – мрачно добавил он.
– Спина как?
– Нормально. Меня тогда перекосило, потому что Юрку нес. А этого козла вашего по земле повалять – одно удовольствие, – хищно раздул ноздри Саша.
Кристина подловила Льва на кухне, где он взобрался на стул, а после на подоконник, чтобы покурить.
– Лёв… – она подняла снова повлажневшие глаза, – прости меня, дуру.
Он усмехнулся.
– Ничего. Сам дурак.
Лев лежал на своей кровати и смотрел в серое от лунного света окно. Из угла с раскладушки тихонько посапывал Носочек. Ладони саднило: Льву еще не приходилось так долго оставаться без коляски. Завтра здесь не будет Стаса и придется справляться самому. При мысли о том, как усложнится жизнь, включая оправление естественных нужд, Льва передернуло. И работа накрылась медным тазом. Винить некого… Он вздохнул.
Дверь тихонько скрипнула, в комнату скользнула тень. Каленче легла рядом, прижалась и, нащупав его ладонь, сжала в своей. Лев повернул голову, чтобы вдыхать запах ее волос и закрыл глаза.
Ржаво щерится броня,
Внутри пробоины поют ветрами.
Гулкое эхо: «Не отпускай меня».
Меня.
Л. Р.
Осень вступила в полные права: дома окончательно побурели, с деревьев срывались последние листья, двор залила вода. Смотреть в окна, в вечную моросилку, не хотелось. Тем более, что дома было чем полюбоваться.
Лев украдкой искал в Каленче признаки беременности. Ребенок был ее частью, но, помимо этого, еще и принадлежал неведомому мужику. Это Льва раздражало. А еще больше раздражало то, что не удавалось вытравить из себя эту пустопорожнюю ревность. Каленче стала спать больше обычного, в будни ложилась и днем, а по выходным засыпала в совсем детское время. Поскольку домашние не утихали допоздна, Ленча закутывалась в одеяло и кемарила на кровати Льва, в спальне, а потом, когда остальные собирались спать, перебиралась в гостиную, к подруге.
