– Куда, Лева?
– Клади на мою, – махнул рукой Лев. – Все равно тут сейчас до утра гомонить будем.
– Уже утро, – заметила Ленча.
Лев дотянулся до выключателя, и комната сначала потемнела, а потом окрасилась розовым восходящим солнцем.
– Я пойду в душ, взмокла как сучка, – покривилась Сажа, – а тебе бы поспать, – деловито заметила она подруге.
– Я ничего, – улыбнулась Ленча. – Какое тут спать теперь.
Лев одним махом ополовинил чашку сладкого чая и откусил булку. Бросил другую Апраксину на живот. Тот вздрогнул и открыл глаза.
– Я уже вырубился? Нихуя ж себе, – он зевнул и осторожно поерзал, закинул руку за голову.
Ленча протянула ему диванную подушку, он устроил ее под затылком и благодарно улыбнулся. Откусил булку, прожевал. И начал рассказывать.
Юра со смешной фамилией Носочек не притягивал ничьего внимания до той секунды, что выходил на сцену и начинал петь. Впервые Саша услышал его в дешевой шарашке на задворках вселенной, где как-то раз, еще студентом, помогал звукачу устанавливать оборудование. Тогда он отчаянно пожалел, что не имеет собственной студии, чтобы записать это чудо природы и разослать во все концы, выставить в интернет, на радость ценителям. Помочь обрести популярность.
– Певцы, которые сами пишут и классно исполняют, не так часто рождаются, – возбужденно рассказывал Саша, казалось, совсем забыв о спине.
Хозяин шарашки только посмеялся и объяснил, что его заведение – потолок для Носочека. Парень оказался проблемным. Пугливым и странным. Сильно заикался, если только не пел. Не мог и не умел договариваться. Вообще избегал разговоров и даже физических контактов с кем-либо. Его устроили подрабатывать какие-то знакомые, сам бы не пошел. Болтали, что у него и диагноз имеется, и в психушке он лежал, но в это Саша верить отказывался.
– Ему тогда было-то лет семнадцать! – закатил глаза Апраксин. – Завидовали просто.
Потом их пути разошлись, но через несколько лет Апраксин внезапно узнал Носочка в одном из певцов престижного ночного клуба. И очень обрадовался, что слова прошлого Юриного хозяина не сбылись. Парень по-прежнему избегал контактов и жил в своем мире, но стоило ему взять в руки гитару или оказаться у стойки микрофона…
– Вот знаешь Макса Свободу[1], да? Что-то общее у них есть, Юра даже поет Максовы песни иногда, по заказу. Только Свобода на выступлениях похож на Хэмсворта[2], играющего пятиклассницу, а вот Юра это… – Саша взмахнул рукой, не в силах выразить всю глубину своего восхищения. – Он просто воплощенный секс, он закрывает глаза и все, улетает. У него эта манерность естественная, как у котенка. Каждое движение, каждая нота… Я натурал, веришь, но мне тоже жарко, когда Юра на сцене. – Саша криво улыбнулся. – Геи от него просто кипятком ссут. А он этого даже не понимает. В упор не видит, как действует на других. Просто прячет бабки в кошелек и молча валит домой.
