– Лев Константинович? – миленькая пухлогубая секретарша подскочила, едва он оказался внутри. – Налево пожалуйста, третья дверь по коридору.
Слева располагались офисы, справа розовая дверь вела в дебри индустрии красоты, оттуда терпко пахло какими-то ароматизаторами. На третьей двери блестела строгая медная табличка «М. А. Курченко, директор».
Лев глубоко вдохнул, поправил полу пиджака и взялся за ручку.
Марина Александровна оказалась примерно такой, как он себе и представлял – этакая подтянутая домина с идеальным узлом темных волос и лебединой шеей, оттеняемой черной строгой блузкой. Чего Лев не представлял – так это серьезности, с которой директор салона подошла к вопросу. Он до последнего относился ко всей этой истории как к шутке, подсознательно спасая себя от разочарования в случае, если «не срастется», но Марина Александровна рассеяла это настроение первым же пятком вопросов. Она спрашивала обо всем, включая необходимую Льву помощь персонала, выясняла нужную ей информацию без стеснения и лишнего пиетета, оценивала Льва, как оценивала бы новое оборудование. И это было правильно и уместно. Он расслабился и отвечал.
– Испытываете ли вы затруднения в общении с людьми нетрадиционной ориентации? У нас широкий спектр клиентов.
– Никогда не общался, – пожал плечами Лев. – Не доводилось. Но не думаю, что они чем-то отличаются от прочих. Или есть какие-то особые правила?
– Нет, ничего такого нет, – слегка улыбнулась Марина Александровна. – Я так понимаю, вы живете неподалеку. Сможете ли приехать на работу по звонку в случае форс-мажора?
– И часто вы планируете их устраивать? – улыбнулся Лев. – Я могу приехать в любой день, если нет гололеда.
– Нет, – поджала губы директор. – Не планирую, но должна была задать этот вопрос.
Она записала что-то в папке, закрыла ее и спрятала в ящик стола. Затем подняла глаза и серьезно сказала: – Вы мне подходите. Если наши условия устраивают вас, можете приступать к работе с завтрашнего дня, Лев Константинович.
Путь обратно занял в два раза больше времени – выехав из салона, Лев понял, что устал как собака. У самого двора Лев вздрогнул от оглушительно-громкого лая, внезапно из кустов выломился здоровенный кобель и, встав прямо перед колесами, уставился на Льва маленькими злыми глазками.
– Уйди, дура, – обманчиво-мягко посоветовал Лев, лихорадочно соображая, в чем поедет на работу, если вот эти зубищи вопьются в его новенький пиджак.
«Дура» низко зарычала, с обвисших губ текла слюна. Лев рискнул двинуть рукой, собака следила за его ладонью как за добычей. Лев знал, что не успеет достать телефон, да и Стас не успеет приехать… Где-то внутри разгорелась и полыхнула пламенем злость. На хозяев, которые, поди, понятия не имеют, где их зубастая тварь шляется, пока они бухают на лавке. На саму тварь. На себя. «Лиутас», бля, как же. Дайте два!
