– Зачем это тебе? – спросил Джангиров.
– Мне он ни за чем – он тебе очень нужен… поэтому, клянусь Всевышним, он ни на один час не переживет моего брата… Если ты не спасешь Ахата, знай это твердо…
Черт со шрамом радостно заулыбался:
– Сам его исполню…
– Слушай, тебя, кажись, кличут Мамочкой? – неожиданно подал голос Швец. – Наслышан я о тебе…
– Добрая слава не лежит, а бежит, – весело осклабился, задвигал по щеке красным шрамом Мамочка.
– Ну да! – согласился Швец и показал на его шрам на морде. – Вижу, что за славу твою тебе уже пасть рвали… А я справедливость люблю… Как только шеф дозволит, я тебе обязательно порву пасть с другой стороны… Перед смертью… Знаешь, как Христос вам заповедовал: если тебе порвали пасть слева – подставь правую…
Мамочка не успел ответить, потому что Джангиров сказал:
– Ты, Нарик, слышал у нас дома слово «еттим»… Несчастный урод, сирота людская… И наши отцы нас предупреждали: главная радость в жизни еттима – дождаться часа, когда можно плюнуть в лицо благодетелю…
– Спасибо тебе, благодетель мой, – шутовски поклонился Нарик. – И ты запомни: кровью красны платежи…
Джангиров так же горестно-серьезно, не обращая внимания на слова племянника, сказал:
– Все, что я сделал для вас с братом, ты уже забыл. Глупо напоминать… Но я сделаю тебе сейчас самое большое благодеяние… Ты уйдешь отсюда живым. Больше мы никогда не увидимся… Если ты еще раз попадешься мне на дороге, я велю тебя убить…
35. ВЕНА. ХЭНК И ЕГО КОМАНДА
Рудди Кастль позвонил в половине седьмого утра. Из пучины тяжелого пьяного сна Хэнк всплыл мгновенно, как водолаз, которому подрезали воздушный шланг.
Дело в том, что Хэнк всегда расселял свою команду в разных гостиницах – из предосторожности, на всякий случай. Утренний контрольный обзвон происходил в девять – Лоренцо набирал номер Магды, та звонила Рудди, который отзванивал шефу. В девять! А не спозаранку!
– Что-нибудь случилось?
– Нет, нет! С нами все в порядке, – поспешил успокоить Рудди. – Ты телевизор не смотрел?
– Когда? Ночью? – разозлился Хэнк. – Я и днем эту гадость не смотрю!
– Зря, – сказал Рудди.
Все знали, что Хэнк Андерсон ненавидит телевизор. Экран – дверца в отвратительный ему мир. Нажал кнопочку, и в твой дом, в твое укрытие врываются толпами, как в последний вагон, вопящие негры, грязные жиды-каики, вонючие латиносы с их опереточными страстями, въедаются в мозг рекламные клипы с корыстной чепухой, стреляют на ненастоящих, понарошечных войнах, трясут бетонными харями политики. Виртуальный далекий мерзкий мир превращается в реальное жизненное дно.
