— Давайте поговорим о чём-нибудь поинтереснее, раз ты закончила, — с энтузиазмом предложил вечно улыбающийся Ильдан, расставляя тарелки. — Смотри, они же и так выдохлись, а ты их ещё своими расписаниями мучаешь, честное слово!
Азира с сомнением оглядела школьников. Итина с Камайлой с разинутыми ртами рассматривали кухню. Ромен подпёр щёку рукой и уставился в одну точку — создавалось впечатление, будто спит с открытыми глазами. Марк, однако, чувствовал, как за этим безразличным выражением мельтешат самые разнообразные эмоции. Причём они не имели отношения к происходящему вокруг — должно быть, Ромен что-то вспоминал. Талата вообще не оказалось на месте — он вскочил, едва почуяв свободу, и уже успел пройтись вдоль шкафчиков с посудой и едой, засунув везде свой любопытный нос, а теперь старательно тянул шею, разглядывая сквозь окно освещённый фонарём заснеженный задний двор.
— Выдохлись, ага, — покачала Азира головой, отчего её распущенные чёрные волосы колыхнулись тяжёлой волной, и остановилась взглядом на смущённом Марке. — Да они, по-моему, до сих пор не поняли, что именно сегодня услышали.
— Как и мы, — вставила рыжая Виольна, водружая на середину стола блюдо с мясом. — Лично у меня что-то плохо в голове вырисовывается, что это за война и чем она нам светит.
— Тогда это уже проблемы головы, — возмутился Вадай. — Что конкретно у тебя там не вырисовывается?
— А вы тут постоянно ругаетесь? — с невинным видом поинтересовалась Итина, и оба старших захлопнули рты. — Я ничего не хочу сказать, но вы по дороге сюда ссорились, и теперь вот тоже.
Шестые — и старшие, и младшие — уставились на неё. Итина, ничуть не тушуясь, переводила ясные голубые глаза с одного наставника на другого в ожидании ответа. Курносый носик храбро задран, светлые волосы с яркими бирюзовыми и розовыми прядями лихо откинуты назад.
Первым рассмеялся Ильдан, одобрительно хлопнул Итину по плечу и пояснил:
— Вообще-то постоянно, да. Привыкайте. Но это всё по мелочам. Когда надо — мы дружная семья.
В этот момент как раз скрипнула входная дверь — явились бывшие наставники. Марк с интересом приглядывался к хвалёному Антису, но тот его не впечатлил. Почти всё недолгое время, что старшие пробыли в доме, он шептался с Виольной — Марк наблюдал, как её настроение стремительно ухудшалось. Остальные носились туда-сюда по дому, собирая забытые вещи. Говорил большей частью прежний куратор — густобровый мужчина по имени Борсел, а уж его-то мощный бас очень трудно было перекричать. Да никто особо и не пытался.
