— То есть, — медленно потирая лицо ладонями, я пыталась судорожно сообразить. — Та бывшая, о которой говорил Дариан… Это…
— Ее звали Майлин, — подтвердила Алантана. — Она прибыла из одного из дальних миров, о которых мы не слыхали. Лицом она была прекрасна, стройна станом, а своим внутренним сияньем была способна затмить свет всех трех лун. Она смеялась звонко, говорила кротко, а смотрела дерзко. И Дариан…
— Естественно ее полюбил, — криво усмехнулась я. — Естественно. Как же иначе.
— Не время для ревности, девочка-лиса, — укоризненно погрозила мне пальцем Владычица. И я даже не обратила внимания, что мне дали еще одну вариацию моего имени и прозвища. Ну а что? Встречалась с кицунэ? Огребай, так сказать! — Он действительно полюбил Майлин. Сильно. Крепко. Как он думал — навсегда.
— А что было потом? — не удержалась я от вопроса, прекрасно понимая, что так просто такая любовь «бывшей» не становится. Даже не смотря на весь характер Темнейшего.
— А потом, — эльфийка усмехнулась. — А потом всем стало плохо, моя милая Таладин. Дариан полюбил ее всем сердцем. И когда Майлин, увидев этот мир, захотела сделать его лучше для всех… Он решил ей помочь. Вот только слишком поздно понял, что «лучше» в ее понимании не значит «лучше» для всех. Она единственная, кто смогла обмануть хитрейшего из девятихвостых лисов. Чтобы улучшить наш мир, она решила переделать его под себя, создав с помощью Дариана великое зло.
— Она же не… — облизнула я вмиг пересохшие губы, чувствуя, как упало сердце. — Нет. Он не мог этого не понять!
— Он ее любил, — грустно усмехнулась Алантана. — И он ей верил. А она, воспользовавшись его силой, создала Завесу.
— Нет, — я буквально отшатнулась, не в силах поверить в сказанное. — Это невозможно!
— От чего же? — Владычица пожала плечами. — Я тому живой свидетель. Аттанхэш родился в тот год, Лесинья. Я едва не потеряла его в родах, переживая за нашего Владыку — ведь он, как и многие другие, был вынужден броситься на защиту своих земель от этой проказы. Выжили тогда немногие.
— Но Морена? — я уже чуть не плакала, настолько мой голос дрожал. — Куда смотрела она? Как она это допустила?!
— Пристроив сына в надежные, как ей казалось, руки, она удалилась в иные миры строить собственное счастье, — не утешила меня дроу. — А когда вернулась… Девочка моя, кто из богов обладает достаточным умом, который позволит им усмирить гордыню и поможет признать свою вину? В произошедшем Морена всегда винила лишь собственного сына.
