– Наташа, что с тобой? – за несколько секунд преодолев расстояние от кухни до меня, обеспокоенно спросил Сергей.
– Крыса! – тяжело дыша, эмоционально протараторила я, постаравшись придать своему лицу максимально испуганный вид.
– Какая крыса?
– Обычная чёрная крыса! Мерзкая, хвостатая, толстая крысятина! – я показала руками в воздухе многократно увеличенный размер придуманного грызуна. – За кровать забежала!
Сергей облегчённо выдохнул, покачав головой.
– Наташка, ты, пожалуйста, никогда меня так больше не пугай. Крыса, какая бы она страшная ни была, – это не повод, кричать, словно тебя режут на мелкие кусочки.
– Может, для кого-то и не повод, а я испугалась! Причём сильно! – я сделала обиженный вид и отвернулась.
– Ладно тебе, Наташ! Не обижайся. Садись пока за стол, а я пойду поищу твою крысятину.
Сергей зашёл в комнату, бурча себе под нос: «И откуда она здесь только взялась, эта крыса», а я метнулась к столу. Мало того что стаканы для сока у нас были одинаковые, так ещё и наполнены до одного уровня. Я просто поменяла их местами и как ни в чем не бывало села на своё место. Пусть теперь Серёженька сам попьёт свои капельки, а я на реакцию посмотрю.
Вернувшись из комнаты и сообщив мне, что крысяк нигде не обнаружен, Сергей приступил к приёму пищи. Не догадываясь о подмене, он выпил весь сок, но какого-либо эффекта я не заметила. Возможно, он был накопительным, а может, просто эти капли действовали только на меня.
После обеда я предложила Сергею воспользоваться мастерской. Он, видимо, соскучившись по творчеству, охотно согласился. Воспользовавшись его занятостью, я по-быстрому собрала и незаметно отволокла в машину чемодан.
Первая часть плана была выполнена. Бросать Сергея одного в лесу, забрав единственный автомобиль, тем более не зная о том, что именно он мне тайно подмешивает, я не собиралась, но и откровенно о своём желании отсюда уехать сообщить не рискнула. Пусть лучше он пока думает, что мы сделаем просто короткую вылазку в город, а уже там я скажу правду, высажу его у подъезда и спокойно поеду в какую-нибудь гостиницу.
Вернувшись в дом, я стала терпеливо ждать, пока он закончит работать над картиной. Самым удивительным было то, что после нескольких пропусков приёма капель, у меня, как и тогда в Барселоне, начало меняться отношение к нему. Словно кто-то убрал невидимый фильтр, улучшающий восприятие. Внутренний голос всё чаще напоминал, что я рассталась с этим человеком не от хорошей жизни, что люди в принципе не меняются и что если мне один раз удалось с минимальными потерями выпутаться из крепкой паутины нашего романа, то во второй могло так не повезти.
