Первухин почувствовал себя почти в полной безопасности, и тут неожиданный окрик:
— Стой! — приковал его к месту.
Витька чуть повернул голову и увидел прятавшегося за стволом небритого бойца, который, целясь в него из винтовки с отомкнутым штыком, грозно спросил:
— Куда идёшь?
— Не знаю… — недоумённо протянул Витька и развёл руками.
— Сейчас узнаешь… Топай вперёд! — и незнакомец повёл стволом винтовки, показывая, куда идти.
Витька уже разглядел привычную форму цвета «хаки» и, уяснив себе, что остановивший его боец никак не может быть немцем, спокойно пошёл в указанном направлении, правда, на всякий случай то и дело посматривая по сторонам.
Идти пришлось недалеко. Пройдя метров триста, они вышли на небольшую поляну, на которой расположилось человек тридцать красноармейцев. Судя по виду, они находились в лесу не первый день, а за командира у них был, как сразу и безошибочно определил Витька, сидевший на старой колоде сержант.
Конвоир подвёл Витьку к колоде и доложил:
— Во, сержант, смотри какой фрукт, прямо на меня вылез…
Сержант, тоже заросший трёхдневной щетиной, но одетый неожиданно аккуратно по форме, критически оглядел расхристанную Витькину фигуру и пренебрежительно кинул:
— Из пленных?
— Чё пленный? — возмутился Первухин и отрицательно замотал головой.
— А ремень где? — сержант ткнул пальцем в Витькину распояску и вроде как сочувственно спросил: — Что, парень, убёг?
— Убёг, — подтвердил Витька. — От танка.
— Не ври, — сержант подозрительно сощурился. — В поле не убежишь, а в лесу танки не ходят.
— Так он догнал, — шмыгнул носом Витька. — Я в стожок спрятался, он и наехал, гад…
— Ну, парень, даёшь! — сержант коротко хмыкнул. — Наехал…
— Да наехал же, — загорячился Витька. — Только я промеж гусениц угодил, тем и спасся…
— Похоже, не врёт, вон глаза какие переполоханные, — заметил кто-то из стоявших сбоку.
— Да, вроде, — сержант протянул Витьке флягу. — На, парень, глотни.
Ожидая, что там вода, Витька хлебнул и тут же поперхнулся от перехватившего дух крепкого самогона.
— Что, как воду ещё не получается? — рассмеялся сержант и совсем по-свойски заметил: — Я ж тебе, дураку, сказал: глотни…
Витька послушно глотнул, почувствовал, как от крепкого зелья по телу сразу разлилась теплота, а страх, всё время давивший его, куда-то отступил, но не исчез совсем, а вроде как затаился где-то внутри.
Сержант же, заметив, что боец очухался, приказал:
— Давай, парень, рассказывай, что с тобой стряслось.
