— Быстро! — Полли взглянула на Дигори. — Зеленые!
Так и не пришлось Земляничке напиться. Вместо этого вся компания начала проваливаться во мглу. Лошадь заржала, дядюшка Эндрью взвизгнул. «Везет же нам», — сказал Дигори.
После нескольких минут молчания Полли удивленно спросила:
— Разве мы не должны уже где-то очутиться?
— Мы, по-моему, уже где-то очутились, — сказал Дигори. — Я, по крайней мере, стою на чем-то твердом.
— Хм, да и я, кажется, тоже, — отвечала Полли, — только почему же такая темень? Слушай, может, мы не в тот пруд забрались?
— Наверное, мы в Чарне, — предположил Дигори, — только здесь ночь.
— Это не Чарн, — раздался голос ведьмы, — это пустой мир, где царит Ничто.
И действительно, окружающее весьма напоминало именно Ничто. Звезд не было. Темнота царила такая, что нельзя было увидать друг друга, и все равно, открыты глаза, или закрыты. Под ногами дышало холодом нечто плоское — может быть, земля, но уж точно не трава и не дерево. В сухом прохладном воздухе не было ни малейшего ветерка.
— Судьба моя настигла меня, — сказала ведьма пугающе спокойным голосом.
— О, не надо так, моя дорогая, — залепетал дядюшка Эндрью. — Моя милая юная госпожа, умоляю вас воздержаться от подобных суждений! Неужели все на самом деле так плохо? Не верю! И… извозчик, любезный… нет ли у тебя случаем бутылочки, а? Капля спиртного — это именно то, что мне сейчас чертовски необходимо!
— Ну-ну, — раздался добрый, уверенный и спокойный голос извозчика. — Не падайте духом, ребята! Кости у всех целы? Отлично! За одно это стоит спасибо сказать — вон мы с какой высоты свалились. Скажем, мы в какой-то котлован свалились, может, на новую станцию метро, так ведь придут же, в конце концов, и вызволят нас всех, точно? Ну, а ежели мы уже отдали концы — что очень даже могло случиться — что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать. И чего, спрашивается, бояться, если за плечами честная жизнь, а? А покуда давайте-ка время скоротаем и споем песнопение. Хорошо?
И он тут же затянул церковное песнопение, благодарственный гимн в честь сбора урожая, который «весь лежал в амбарах». Гимн вряд ли подходил к месту, где никогда не выросло ни одного колоса, но извозчик помнил его лучше всех остальных. Голос у него был сильный и приятный. Подпевая, дети приободрились. Дядюшка и ведьма подпевать не стали.
На последнем куплете гимна Дигори почувствовал, как кто-то хватает его за локоть. По запаху коньяка, сигар и дорогого белья он понял, что это дядюшка Эндрью, пытающийся тайком отвести его в сторону. Когда они отошли на пару шагов от остальных, дядя склонился так близко к уху Дигори, что тому стало щекотно, и прошептал:
