– Кирилл Константинович, вызывали? – войдя в кабинет спросил Солнышкин.
– Эдик, только я хотел тебе поручить новое ответственное задание, связанное с вывозом снега, как ты проявил себя безответственным хулиганом! Опоздал на совещание, шумел, как ребёнок. Это никуда не годится! Я не посмотрю, что твой отец мой старый приятель, уволю в два счета! – читал нотацию Новенький.
Эдуард, опустив голову, рассказал все как есть. Тридцатого декабря оказаться с вулканом на правой ягодице врагу не пожелаешь. Выхода Солнышкин не видел, он был очень напуган. Новенький сначала расхохотался, но потом проявил отцовскую заботу, взял свой телефон и стал кому-то звонить.
– Рауф Исмеилович, здравствуй, здравствуй, дорогой! И тебя, и тебя с наступающим! Да, да, дела хорошо, семья тоже! Всегда тебя вспоминаю и говорю спасибо. Если б не ты… Спас семью, семью спас. Слушай, дорогой, не откажи в просьбе. Напасть тут случилась по твоей части с подчиненным в департаменте. Примешь его сегодня? Да, ладно! Вот спасибо, дорогой! Да, да, прибежит со скоростью света! Ну, давай!
Солнышкин стоял в ожидании не моргая.
– Значит так. Покупаешь сейчас вот такое виски, – Новенький показал фото на телефоне, – и идёшь на Бирюкова, 14 к 17.00. Спросишь там Ихтиярова Рауфа Исмеиловича. Он как раз по этим делам. Скажешь, что от меня и подаришь виски. Шагай! Ну, Солнышкин, ну, учудил.
С надеждой на скорейшее устранение источника боли наш Эдуард Иванович вышел из департамента и отправился все также прихрамывая в супермаркет. Увидев там цену виски, он остолбенел. «Одна неприятность за другой!». Наш Солнышкин как всегда выглядел щёголем, но вот только без денег.
Вдруг зазвонил телефон. «Осипов» высветилась надпись. «Ну, ё-моё, ну вот тебя еще не хватало!». Раздраженно думал Солнышкин.
– Да, алло! – со злостью начал Эдик.
– Братуха, привет! – как всегда налегке начал Осипов. – удобно говорить?
– Я занят.
– А я на секунду. – не обращая внимания на недовольный тон оппонента, продолжал Дмитрий. – Ты у меня одолжил тридцать тысяч на пару недель. Так вот, пара недель прошли несколько месяцев назад. В Новый год можно и с чистой совестью. Когда вернёшь?
Солнышкин замялся, начал что-то нести про работу, про здоровье, ставил все с ног на голову, в общем, крутился как уж на сковородке, но ничего внятного не сказал.
– Слушай, Диман, одолжи мне ещё пять тысяч. А я тебе верну сразу тридцать пять в первых числах января. – с надеждой и ласковым тоном говорил Эдик.
