Жители деревни встали полукругом на площади. Так было принято при публичных оглашениях. Виновники всегда стояли за спиной вождя, который естественно находился центре. Вот и сейчас было не исключение. Фила поставили непосредственно за вождем, как главного виновника, а нас с Лоренцо по краям от него.
— Жители, — начал вождь, — все вы знаете, о чем пойдет сегодня речь. Все уже слышали, о том, что случилось вчера в городе. Что натворили эти трое. Как непростительно они подвергли нас опасности разоблачения. Их поступок не может быть оправдан ничем. Сегодня в городе несколько наших собратьев тщательно проверили основную массу студентов школы искусств, которые явились свидетелями этого проступка. Да, теперь мы уверены, что люди ничего не заметили и никаких подозрений на наш счет не имеют. Однако, это не в коей мере не оправдывает этих подростков, которые так безрассудно позволили этому случиться, забыв главный и непреложный наш закон. Наказаны будут все без исключения по мере действий в случившемся. Теперь пришло время вынесения нашего решения.
Мы замерли. Обычно начинали с самых легких наказаний, плавно переходя к непростительным и жестоким. А следовательно, первым должно быть мое. По крайней мере, я надеялась на это. Дорджест выступил вперед, теперь он стоял по левую руку от вождя, прямо передо мной. Это давало мне еще один повод надеяться.
— Поводом для всего случившегося стал разговор двух молодых людей с девушкой. Фактически она спровоцировала конфликт, хотя и не могла ожидать таких последствий. Также она всячески оказывала помощь главному провинившемуся. Поэтому совет решил в назидание другим вынести наказание Ламии Минджезо, — Дорджест замолчал.
Я не видела его лица, но по дыханию и сердцебиению могла понять, что он против моего наказания или, по крайней мере, именно такого наказания.
— Ламия проведет три часа в казиле, — произнес вождь. Сердце у меня остановилось. Однажды меня уже сажали в казил. Это было самое страшное место, самое жестокое наказание. Господи, за что? За что мой собственный отец меня так ненавидит?
Среди жителей пронеслось возмущение. Некоторые, кто был несколько чувствительнее, заохали и запричитали. Все прекрасно понимали, что моя провинность не настолько серьезна, чтобы подвергать меня такому наказанию.
Я видела, как подкосились ноги у мамы. Моя мама не упала только благодаря тому, что рядом стоял Фрост и держал ее за руку, хоть ему и было всего десять.
