Вообще, остановить свое превращение может только он сам, но мы должны максимально ему мешать. Если не удается уговорить, придется делать больно. Часть силы будет тратиться на борьбу с нами, часть на восстановление ран. Таким образом, превращение будет проходить значительно медленнее, что даст нам возможность разговаривать с ним. Только бы это принесло результаты…
Если этот ненормальный обернется прямо сейчас, это будет не просто катастрофа! Раскрывать тайну перед человеком можно только в одном случае — своему супругу. А превращаться в городе, при большом скоплении людей, самоубийственное безумие. Из-за вот таких возможных эксцессов нас и не выпускают из деревни.
Дорджест рассказывал, что много лет назад, во времена еще моего прадеда, точнее восемь поколений назад, такое случалось. Тогда молодой оборотень тоже не сдержался и превратился у людей на глазах. Хорошо, что тогда люди были еще «дикие» и верили в наше существование, точнее существование вервольфов. Почему хорошо? Да потому, что тогда пришлось убить только этого несдержанного оборотня, а тех женщин, которые сошли сума определить в лечебницу.
Зато во время второй мировой войны все обстояло намного хуже, после чего и был принят этот дурной запрет на выход из деревни.
Оборотень тогда защищал свою семью по правилам, но этого не хватило. Пули, знаете ли, летят быстро, хоть любой оборотень вполне способен сбежать от них. Жену и ребенка этого отчаянного убили, расстреляли. Вот его нервы и сдали, хоть он и был не молодым. Стресс. Он разорвал всех своих обидчиков, роты простых солдат, как ни бывало. А потом он завыл, чем привлек внимание других людей. А вот на их глазах он превратился обратно.
Дед рассказывал, что сцена была жуткая. Конечно, солдаты стали стрелять. В него всадили несколько обойм, только после этого он умер с женой и ребенком на руках. Люди быстро сложили два плюс два, догадались, что и остальные жители этой деревни могут оказаться такими же монстрами. Оборотни были вынуждены защищаться. Люди были убиты, организован взрыв, а оборотни уехали с насиженного места. Так мой клан оказался здесь.
Мне было больно представить, что случиться, превратись он сейчас. Тогда шла война, и массовые убийства от взрывов снарядов были нормальным явлением. Тогда моему клану удалось решить проблему сразу, хотя дед до конца жизни помнил это. Он всегда говорил, что мы призваны защищать людей от вампиров. А тут в сохранение нашей тайны пришлось убить людей. Даже на смертном одре он просил прощения за те смерти. Мне тогда было одиннадцать. Как же четко я помню его мучения…
