Только при первой же тренировки с Дорджестом я поняла, почему еще брат так долго злился.
Врач похвалил его за ученицу и рассказал по секрету, конечно, что не только у меня была кровь, но и у Грегора, кроме переломов сразу двух пальцев на правой руке, были три прокола кожи, до крови, кстати. Видимо, я даже не заметила, как сильно сжала ему лапы. Естественно, Грегор не признался в этом никому. А я взяла с Дорджеста еще одно обещание никому не говорить об этом. Сначала он не понял меня, но я объяснила.
А мама, хоть и охала по поводу моей раны, моих возмущений на счет затеи с этой дракой в принципе ничего толком не говорила. Она как всегда боялась воспротивиться отцу, а меня обидеть не боялась. «Ты умная девочка, когда-нибудь все сама поймешь» — сказала она. Но кажется, что не дано мне этого понять!
Сегодня я впервые за всю свою жизнь отправляюсь в город. И хоть мне эта затея уже не по душе, меня не спрашивали. Все и каждый оборотень клана должен уметь сохранить нашу тайну, а для этого ему просто необходимо общаться с простыми не посвященными людьми. Вот и настала моя очередь.
Единственным кто боялся за меня и не желал отпускать был Фрост. Его детская любовь и непосредственность не позволяла ему думать и поступать иначе. Только вот боюсь, что вскоре все изменится, когда отец с братом приложат руку к его воспитанию. Пока этого не чувствуется, поскольку он самый младший в семье и не может претендовать на титул. А это значит, что он будет рядовым солдатом и подданным. Фрост, кстати говоря, на семь лет младше меня. Ему сейчас всего десять и он уже понемногу начинает вникать в состав и законы нашего клана…
Так вот Грегор никогда со мной не тренировался.
Во-первых, это было правилом, которое мог нарушить лишь вождь, что он собственно и сделал!
Во-вторых, брат не хотел вообще со мной связываться. Наши отношения с ним никогда не были хорошими, задавался он много, а после моего перерождения так и вовсе испортились.
Пару месяцев он и вовсе со мной не разговаривал. А тут отец заставляет его драться со мной.
— Зачем отец? Что я буду драться с девчонкой? Другого никого нет? — возмутился Грегор.
— Нет! Ты будешь со мной пререкаться? — рыкнул вождь. Именно вождь, не отец. Для отцовских наставлений он обычно использовал несколько другой тембр. В этой же фразе чувствовалась власть вождя.
— Я еще не готова драться с ним, мой вождь! — тоже возразила я.
— Молчать! — заорал он. Отец прекрасно знал, что выражение «мой вождь» из моих уст было не уважением, как у остальных, а скорее презрением, хотя повиновением. Но согласитесь, когда твоя дочь не уважает тебя это одно, а когда она показывает это демонстративно, это
