А Шарлотта так и вовсе сказала:
— Мне казалось, тебе знакомо, когда тебя не любят. Не стоило устраивать…такого.
Юлианне стало стыдно и немножко обидно за себя. Ну то есть, конечно, подруги были в чем-то правы! Но разве дружба не подразумевает, что надо вступаться за друга и боевого товарища, а не за… не за кого попало?
Поэтому она, упрямясь, топнула ногой:
— Они тут чужие и их надо проучить!
Младший из мальчиков лихо выкрикнул:
— Ну давай, попробуй, козявка! — хотя Юлианна была его старше на пару лет и выше почти на голову.
— Сам козявка! — возмутилась она.
Но тут старший мальчик положил руку на плечо младшему.
— Хватит, — сказал он. — Хватит, Рин. Вспомни, чему учила тетя Элли! Мы не обижаем тех, кто слабее. Мы не деремся с девочками. Мы не устраиваем разборок и дуэлей. И, главное, мы не поддаемся на провокации.
И с этими словами он подхватил друга или брата за шиворот и вместе с чемоданом втащил в комнату. Дверь за ними захлопнулась с таким грохотом, что с косяка и притолоки посыпались хлопья светло-голубой краски.
— Вот это я понимаю, выдержка, — сказала Генриетта с уважением. — А что это вообще за мальчики?
— А я знаю, что ли? — пыхтя от невыкипевшего гнева, спросила Юлианна. — Но ты посмотри! Ведут себя как… как… как будто их звали! Словно они тут свои!
— Но они и есть свои, раз им дали комнату, — сказала Шарлотта. — Пойдем. Мы заняли комнату на троих, а Минна и Генриетта будут напротив.
— Я с ними еще разберусь, — воинственно заявила Юлианна, но ее уже не слушали.
Карина взяла ее под руку, а Шарлотта подхватила пакет с едой, отлетевший в сторону, когда Юлианна решила превратить штаны в юбки.
— Не советую, — сказала она. — Не хочешь же ты вылететь из пансиона снова?
— Да что угодно, чтобы…
— Но если ты вылетишь, то этот вот, первый, класс как раз будет вторым в следующем году, — резонно заметила Карина, — и тебе придется жить и учиться рядом с этими мальчиками. Представляешь?
Юлианна хотела возразить, но запнулась и ничего не сказала.
Новая комната оказалась лучше предыдущей, хотя и не была угловой. Зато она находилась сразу после раздевалки! Какой простор для ночных вылазок, если им вдруг вздумается куда-нибудь прогуляться!
Юлианна сменила гнев на милость и принялась раскладывать вещи. Только время от времени она вспоминала стычку с мальчишками и снова начинала пыхтеть. Но пыхтение это возобновлялось все реже и все тише: Юлианна не умела злиться слишком долго. Уже к обеду от ее злости не осталось и следа.
