В этот раз, к своему удивлению, она не ощутила той боли и горечи, что и всегда, когда вспоминала об этом случае прежде, и не сразу поняла почему. До Сабины никак не доходила причина, пока не заметила поверх своей ладони чужую. Странно, а ведь она даже не ощутила прикосновения, настолько оно лёгкое и осторожное. «Неужели от меня так сильно фонило эмоциями, что ему пришлось прибегнуть к этому методу?» — Сабина подняла взгляд на Лобо. Тот всё так же смотрел куда-то вдаль и, скорее ощутив, чем заметив пристальное внимание — ведь она находилась с его «слепой» стороны — убрал медленно ладонь.
— Вы правы, Сандра. — Тихий вздох. — Все совершают ошибки. Некоторые люди из них ещё и выводы делают, и только единицы могут исправить оплошность.
— Есть вещи, которые нельзя исправить, — слишком резко отозвалась она. Так, что Лобо даже вздрогнул.
— Есть, — вновь на удивление легко согласился Лобо и впервые за разговор посмотрел непосредственно на саму Сабину. — Вам такое знакомо?
— Возможно. — Она не хотела рассказывать историю своей жизни и только нахмурилась. — А вам?
— Как я уже говорил — все.
Они продолжили пить чай уже молча, а тишину заполняли разросшийся до ливня осенний дождь и частые раскаты грома. Сабина совершенно невовремя вспомнила, что чердак она так и не разобрала, а крыша протекает — наверняка многие вещи просто пропадут после такой погоды, — но не стала покидать кухню и мчаться спасать чужой хлам. Она отчаянно искала причину остаться тут, в этой комнате, с этим человеком, судорожно перебирая в голове идеи, а чай был допит.
— Почти все умерли.
— Что, простите?
— Вы спросили, Сандра, где мои родные. Они почти все умерли.
Лобо неторопливо поднялся с места и заново поставил чайник, давая время обдумать услышанное. Такое знакомое, уже когда-то случившееся с довольно близким для неё человеком… И она, не понимая зачем и почему, сказала об этом вслух:
— Я знала… Знала одного человека, у которого практически вся семья погибла разом. — Лобо ничем не выдавал своей реакции на её слова. — Он был моим близким другом.
— И что же с ним стало? — Заново разливая чай.
— Он умер.
Мужчина вновь промолчал и вернулся на место, протягивая слегка подрагивающей рукой новую чашку Сабине, и она торопливо её приняла, пользуясь моментом, чтобы скрыть свои чувства. Глубоко вдохнула, сжала белый фарфор с глупыми голубыми васильками у ободка пальцами и только сейчас заметила, что её трясёт. Ей это нужно, просто жизненно необходимо выговориться.
