Дени щедро полила из фляжки место укуса и, немного успокоившись, еще раз перешерстила рюкзак, не оставив на этот раз без внимания и его многочисленные карманы. На ее счастье, в одном из них оказался новенький нераспакованный бинт. Обмотав им кисть Алекса, Деника отерла его лицо, блестевшее от пота, и закусила губу. У Алекса явно поднималась температура, и пребывание на холодном полу никак не способствовало ее снижению. Усилием воли изгнав из головы накатывающие панические мысли, Деника подхватила Алекса за подмышки и поволокла его к кровати. Делом это было непростым, но Деника запретила себе думать о трудностях. Кровать отныне будет принадлежать Алексу, а она как-нибудь перебьется в спальном мешке. Лишь бы помогло, лишь бы ее знаний хватило и помощи оказалось достаточно. Деника даже согласна была никогда больше не спорить с Алексом, послушно изображать его пациентку и не лезть под кожу, лишь бы он пришел в себя. Безумно страшно было остаться здесь, в горах, одной, но, как оказалось, гораздо страшнее стало лишиться Алекса. Как же тогда?..
Его куртка полетела в сторону, за ней свитер и ботинки. Стягивать с него джинсы Деника не решилась, только вытащила ремень и расстегнула пуговицу, чтобы было легче дышать. Засуетилась, смочила водой полотенце, пристроила его Алексу на лоб. Потом с трудом влила несколько капель травяного чая ему в рот. И наконец осторожно присела рядом.
Обильное питье и полный покой – это все, что Деника могла для него сделать. Были ли у Алекса в домике какие-то лекарства, она не знала. Конечно, она постарается их отыскать – завтра, сейчас уже было совсем темно, – но следовало заранее настроить себя на возможность худшего. И продолжать надеяться на лучшее. Изо всех сил надеяться…
Деника рассеянно посмотрела на часы. Приближалось время ужина, но есть совершенно не хотелось. Почему-то вспомнился вчерашний вечер, когда все еще было так замечательно. Даже сейчас Дени не могла избавиться от того странного теплого чувства, которое вызвал в ней Алекс и которое нарастало, словно снежный ком. Его невозможно было контролировать, оно затмевало даже сегодняшнее несчастье и все те невзгоды, что принесло ей прошлое и что сулило будущее. Ах, если бы такое чувство у нее вызывал Адальберт… Можно было бы даже смириться с открывшимися обстоятельствами… Но Дени теперь тошнило от одного лишь воспоминания о нем. Да и разве можно было сравнивать тяжелого, долговязого недотепу Адальберта со стройным, подтянутым, атлетически сложенным Алексом, у которого к тому же были потрясающие зеленые глаза – такие, каких Деника не видела никогда в жизни?.. Если раньше Адальбертом еще можно было как-то заинтересоваться, даже несмотря на его совершенно немужскую застенчивость и полное отсутствие вкуса, то теперь Денику раздражало в нем все: невнятная внешность, тихий голос, какая-то меланхоличность в поведении, словно он не мог принять решения или вовсе не знал, чего хотел.
