– Да, да – у него до этого даже кабачок не дорос! Эй, паж – а ну-ка продемонстрируй нам свой кабачок, чтобы все убедились, что я отнюдь не лгу.
Что именно она имела ввиду, я прекрасно понял. То есть она хочет… Она хочет, чтобы я, здесь, при всех, снял свои штаны, и… От одной этой мысли об этом у меня помутнело в глазах. Отчаянно цепляясь за остатки своего здравомыслия, я повернул свою голову и отчаянным, умоляющим взглядом вперился в того, кто единственный мог запретить свершится сему бесчинству.
Но в холодном взгляде Эдбуда Дер Виша я прочел отнюдь не то, на что мог рассчитывать:
– Ты – паж. Твое дело – служить воле своего господина. Вот и делай, что должен – служи.
Выбора не было – под громкий хохот господ и под глумливые улыбочки присутствующей прислуги я выполнил извращенное требование довольной молодой госпожи.
В тот момент я испытал столько кошмарного ужаса, столько невыносимого стыда, и столько внутренней боли, что не испытывал за все два года службы у Дер Вишей.
Три следующих дня я не выходил из покоев, вспоминая унизительные взгляды гостей и ехидные улыбки прислуги. Меня терзала боль. Острая, как лезвие ножа, и горячее, как печное пламя. К счастью, начавшаяся подготовка к отправке меня в магическую школу, а затем и сама отправка, избавили меня от дальнейшего брожения в соку собственных мыслей.
*
Я крепко сжал кулак, выставляя костяшки вперед, чтоб удар оказался больнее. Во мне кипела злость. Нет – во мне бушевала ярость! Как же так? Ну как же так: всякий, кто считает, что он сильней меня, хочет меня унизить. Каждый, без исключения: будь то неудачник Харуг, или обиженный жизнью Всё, бессердечный Эдбуд, или мнящая себя выше всех и вся Марджида. И ладно, если бы это были только важные люди! Так нет же – теперь меня ни во что не ставят мои же собратья-маги. Не более сильные, и не более опытные, а такие же первогодки, как я.
Я снова собрался, готовясь размазать поверженного Раша. Мой взгляд упал на его лицо, и я увидел синие, рассеченные губы, красные от разлившейся крови зубы, и вусмерть перепуганный взгляд – такой же, какой был у меня, когда я сталкивался с гневом и ненавистью своих мучителей
Эта мысль словно окатила меня ушатом холодной воды. Нет, нет, нет. Так не пойдет. Я не хочу решать дела, избивая и унижая своих соперников. Не хочу, не буду, и не стану.
Потому что я – не такой, и таким, как они, я не стану.
Заставив злость отступить в самый темный угол, я опустил готовую для удара руку и медленно встал с поверженного врага.
