– Ты знаешь, что потом будет?
Лилия перевела взгляд на Индила.
– Что потом?
Девушка сначала не поняла, о чем он говорит. Почему-то мысль о безразличии звёзд словно «выключила» её из реальности на несколько секунд. Но Индил не пытался повторить или объяснить свой вопрос. Он просто смотрел на неё. Лилия ожидала увидеть в глазах страх, тоску, жалость к себе… Ведь он умирал, и знал это не хуже других. Даже лучше, пожалуй, и в первые секунды Лилия решила, будто этот вопрос он задаёт, чтобы подготовиться к тому, что почувствует.
Но вопрос Индил задал лишь для того, чтобы понять, знает ли она об этом.
– Что ж… – Она машинально начала складывать ткань, которой промывала рану. – Лихорадка будет продолжаться, ты, скорее всего, уже ничего не будешь соображать… часа через два, – Индил удовлетворённо кивнул, услышав это, словно она правильно отвечала выученный урок. Когда Лилия подумала об этом, то вспомнила свою угрозу запустить в него чем-нибудь.
Она замолчала. Индил бросил на неё короткий взгляд и задал ещё один вопрос.
– Ты останешься или пойдёшь дальше?
– Я…
«Когда я умру», – вот что не сказал эльф. Не сказал, но Лилия поняла.
– Не хочу, чтобы ты умирал. Ты хороший, – выпалила она; потом, немного подумав, сказала: —Я бы осталась, если мне позволят.
Индил усмехнулся.
– Марли уже признал в тебе друга. Да и я, если честно, тоже. Хотя я не настолько хороший, как тебе кажется. Многие грозятся меня побить примерно раз в неделю.
– Шутка юмора, да? – немного мрачно прокомментировала Лилия.
– Что? – удивился эльф. Кажется, он такого выражения не слышал. Ну, откуда бы, действительно.
– Ничего. Пошутил, говорю, так себе, – вот тут на её лице наконец появилась улыбка.
– Ну, за юмором – это не ко мне, согласен, – сказал Индил и тут же поморщился. Рана стала донимать его всё чаще и чаще.
Лилия отвернулась, опустив глаза на ткань, которую развернула и теперь аккуратно складывала, чтобы потом постирать. Как же ей было жалко его! И Марли… Он так переживает. Как маленький ребёнок, наверное. «Интересно, сколько ему лет?» – подумала Лилия.
По привычке она снова пригляделась к тому, что осталось на ткани. «То, что отторгает тело во время болезни, может многое рассказать. Не пренебрегай этим». Так учил отец. Хотя девушка уже много раз смотрела на зелёную слизь, выделяемую раной, и никаких соображений это не дало, но привычка – вторая натура. В темноте, пусть и при свете костра, болотного цвета гной казался серым, почти чёрным.
