Примерно через месяц постоянных встреч тело Гвидо внезапно приостановило падение. Ни с того, ни с сего оно просто замерло в мертвой точке – когда он уже мог спокойно опираться об асфальт ладонью.
Наклон приостановлен. Внимание, наклон приостановлен. Vnimanie! Aufmerksamkeit-Attention-注意-Attenzione-תשומתלב-Atención – انتباه.
Еще через месяц тело Гвидо вернулось к изначальным 5,30 градусам от нормы. Чудо, Фантастика! Которого Гвидо довольно долго не замечал, потому что в тот период они с одиннадцатым лекарем душ обсуждали что-то чрезвычайно интересное.
Дамы и Господа! Срочно созвать как можно больше симпозиумов, консилиумов, конференций и дайте-дайте уже в конце концов кому-нибудь Нобелевскую премию. Да неважно кому, только дайте. У нас открытие!
– Гвидо, на тебе сегодня куртка сидит как-то иначе, не находишь? – как-бы между делом заметил ее экс-владелец.
Гвидо не мог в это поверить. Хватая ртом прохладный воздух, он завороженно глядел в лужу. Он разбередил мутную воду кроссовком и снова его потрясло увиденное. Он отходил от лужи и осторожно подходил вновь, а потом повернулся к одиннадцатому и сверкнул улыбкой.
– Сыграем в шахматы? – предложил довольный Гвидо.
К одиннадцатому, разумеется, ходили и другие душевнобольные школьники, включая девчонку-молчанку, вызывая у Гвидо приступы ревности и тоски, но поделать ничего было нельзя – в помощи нуждаются все. В такие дни Гвидо просто сидел у окна и пялился на улицу. Он пробовал рисовать-не выходило, слушал джаз, курил дьявола и плакал, всматриваясь в зеркало и утопая в собственных воспоминаниях. Мама… Видела бы ты, как мы гуляем по парку. Слышала бы ты, как мы обсуждаем творчество прапрадеда, пряча два пальца… Мы регулярно играем в шахматы. Выигрываю я лишь иногда, и то, если мне поддадутся. Этот психолог определенно лучший из всех, кто мне попадался. Если бы в психологии вручали золотой мяч, он был бы шестикратным его обладателем. Он бы тебе понравился… Только не подглядывай, как мы курим и пьем, как странно танцуем на бульварах под снегопадом и как орем песни под проливным дождем – мама, обещаю, я НЕ простужусь – и не подслушивай, как ругаем, на чем свет стоит, директриссу и ржем над мистером… Ну ты помнишь, фашистско-извращенские усики и мерзкое брюшко. Я больше не падаю и стараюсь крепко стоять на ногах. Папа нормально. Работает, смотрит телек, читает. Он попытался научиться печь печенье по твоему рецепту, но вовремя одумался. Оливок и грибов в холодильнике я не наблюдаю. Нет, рисунков новых нет. Сейчас у меня кризис – что-то в этом роде. Нам тебя не хватает. Мне тебя не хватает.
