Улица, парк, комната бывшей девушки, избушка в горах, малосемейка приятеля, прихожая в покосившемся домике, где когда-то жила прабабушка… Кирилл представил пустоту: тёмную, чужую для окружающей его реальности, наподобие той, из которой они с шаманом бежали и чудом уцелели.
10
Темнота и ничего больше. Но зато эта бесконечная пустота не являлась частью реальности, из которой он бежал. Сюда никто не сможет войти извне, если Кирилл не даст на то добро. Он всё продумал, он пожелал быть в этой темноте, как в крепости, веря, что она его поймёт, укроет от недоброжелателей, защитит от незваных гостей. Первые несколько часов он молча сидел на…
Он провёл ладонью по гладкой поверхности. Та была идеально ровной, прохладной и отдалённо напоминала мраморную плитку.
«Пусть это будет поляна», – подумал.
Кирилл снова провёл ладонью.
– Ого!
Пальцы ощутили невысокую траву, а воздух наполнился запахом свежести.
– Даже смешно, – Кирилл улыбнулся своим мыслям и, приложив ладонь с символом к виску, произнёс:
– Да будет свет! Но не такой… не солнечный, а… может быть…
Он не успел додумать, как над его головой, высоко-высоко вверху зажглась огромная лампа, спрятанная внутри круглого, прозрачного плафона. Казалось, что он оторвал и переместил часть торшера из дома великана и заставил его парить в воздухе.
– Ну и дела, – прошептал Кирилл, разглядывая самовымышленное светило.
Теперь можно было рассмотреть и полянку. Она почему-то была квадратной формы – размером где-то метров пятьдесят на пятьдесят. За пределами этого квадрата царила совершеннейшая темнота, его, Кирилла, искусственное солнце ни на сантиметр не просвечивало эту непроглядную, прохладную черноту.
Глядя на раскрытую ладонь, Кирилл пытался собраться духом и признать ужасное: Ольги больше нет, его хотят убить, он сам отнял жизни тех людей, что окружили его у книжного магазина. Он чётко понимал, что мыслить нужно аккуратно и иной раз держать подальше от головы ладонь с этим злосчастным символом. Со злости Кирилл даже попытался выцарапать его из ладони, выгрызть зубами, затем, воспользовавшись силой, которую давал ему этот самый символ, он представил в своей руке скальпель и начал мысленно вырезать эти мерцающие линии из кожи. Но всё вокруг подёрнулось рябью, темнота словно простонала: «не нужно» – и он остановился. Стоило ему только подумать и приложить кровоточащую ладонь к виску, как раны вмиг затянулись.
«Пусть горечь от утрат и чувство угрызения от содеянного покинут меня», – Кирилл встал, втянул полную грудь свежего воздуха, кивнул своим мыслям.
