Вспоминая, Сьент опять испытал прилив ярости и досады. Двадцать с лишним лет тончайшей кропотливой работы Сферикала – псу под хвост! Дождаться, когда тонко направляемый Ионт завоюет для них страны и народы, напугать до полусмерти стремительной старостью, а для этого заставить действовать Западный Сферикал, соблазнив легкой добычей роскошного плода, якобы не интересующего Восток, ушедший в постижение высших материй. Обойти извечных островных соперников и, явившись императору в роли спасителя, сорвать плод самим – и все, все напрасно!
Но для Сьента главным было даже не это. Мучительным, до зубовного скрежета, разочарованием стало то, что он так и не посмотрел в глаза умирающего Ионта – вот что заставляло Верховного и десять лет спустя скрежетать зубами.
Столько лет мечтать о том, чтобы в миг смерти Завоевателя сказать ему в глаза: «Узнаешь меня, Ионт? Я жив. И я все отнял у тебя. Я, невидимый, дергал тебя за ниточки, как деревянную куклу. Я». И допустить, чтобы лютый враг ушел, так и не узнав, кто и почему сжег его жизнь. Последний удар, сделавший бы месть Сьента совершенной, у него кто-то украл.
Кто смог? Кто посмел? Слишком странные обстоятельства окружали ту трагедию, и слишком не понравилось Сьенту открывшееся ему тогда в подземном святилище, когда он примчался, узнав о смерти Ионта. И разгадка до сих пор не найдена! И ключ к разгадке – исчезнувший в Лабиринте дарэйли, один из «сыновей» Ионта.
Верховный так яростно перевернул страницу, что порвал.
Этот легкий шум породил слабое эхо за спиной – шорох, донесшийся из-за тканевой ширмы, перегородившей шатер надвое. Жрец не стал оборачиваться, но немедленно развеял светящийся магический полог, запалив вместо него обычную свечу, сосредоточенно свел брови, а уголки его тонких губ тронула улыбка.
Черноволосая, ослепительно красивая девушка, появившаяся из-за ширмы, старалась не дышать и кралась на цыпочках. Но жрец чувствовал каждое ее движение, как простой гончар чувствует движение глины под его пальцами, когда крутится круг.
Кстати, о круге. Заметив трупики насекомых, девушка становилась, подобрала подол длинной льняной рубашки, не решаясь перешагнуть через смертную полосу.
Сьент едва сдержал порыв все-таки оглянуться и полюбоваться на эффект. Наверняка ее синие глаза под густыми ресницами стали огромными, алые губы жалобно округлились, на белом личике – неподражаемая брезгливо-сочувственная гримаса, и его рабыня решает: то ли в обморок упасть, то ли продолжить коварное покушение на Гончара.
