Вообще, конечно, я не обязан ей ничего объяснять, а тем более успокаивать, но всё же из-за ее всепоглощающего доброжелательного отношения мне захотелось угостить ее таким фальшиво-доверительным признанием.
Судя по ее ожившим голубым глазам, это сработало.
– Не за что, Эдуард Валентинович. Меня это нисколько не затруднило.
Она еще раз умиленно взглянула, как я попиваю принесенный ею апельсиновый сок.
– Вам нужно что-нибудь еще?
Ох, Диночка. Моя невозможно прекрасная Диночка. Моя запретная, затабуированная Диночка. Как же ты, твою мать, хороша!
Когда-нибудь я не выдержу и… Пфффф.
Самый лучший день для чего бы то ни было – это сегодня.
– А ну-ка, Дин, иди сюда.
Я встал и двинулся к окну. Она подошла.
Я медленно прикоснулся к ее шикарно закрученным волосам. Скользнул по ним ниже. Прикоснулся к плечу, к кисти. Погладил ее по порумяневшей щеке.
Она отвела взгляд и шумно выдохнула. Не шевелилась.
Я положил палец на ее чувственные розовые губы.
Дина посмотрела на меня голодными глазами.
Правил нет.
И ее вечно вытянутые губоньки были награждены моим мягким поцелуем. Без засоса. Без буйного вторжения языка в рот и хаотичного блуждания в нем. Без погрызывания и причмокивания. А нежным протяжным поцелуем. С осторожными поглаживаниями губ друг друга. Словно мы два тайно влюбленных персонажа драматической пьесы, впервые получившие радость близкой встречи.
Правил нет.
Я взял ее за кисти и упер их в подоконник. Стал сзади, провел ладонями по тыльной стороне ее гладеньких безупречных ножек снизу вверх. Закинул юбку на резко вогнувшуюся внутрь спинку, выдавившую выше и очертившую изящными кривыми линиями ее глянцевую попку, ааай, сейчас сгорю… и спустил трусики.
Я знаю, ты давно этого хочешь.
– Эдуард Валентинович, – трепетно зашептала она, – сюда может кто-нибудь войти.
Но в ее шепоте не было мольбы прекратить. Это был шепот между двумя сообщниками, совершающими преступление под покровом ночи и под носом у спящих свидетелей.
– Могу… – я сунул пальцы ей в рот, – всё что угодно… только я.
Правил нет.
Я смотрел на мир за окном сквозь трясущиеся серебристые Динины кудряшки. Великолепная панорама. Это мой самый любимый город на планете. Сказочная погода. Нежарящее солнце, щекочущий легкий ветер, запах весны.
Дина, очевидно, была счастлива сейчас. Потому что ее ни капли не смущало, что она торчит в окне, а позади нее, спрятавшись за ее огромной гривой – и никак не видимый из соседних зданий, старательно пыхчу я. Наверняка это воодушевляло ее так же заоблачно, как и меня. Моя кукла мило и даже смешно постанывала. Мне показалось, что я ее люблю. Люблю любовною любовью мою любимую любовницу. Мне хотелось этого. И от этого было еще слаще.
