Марк выглядел ошарашенным.
– Что… что значит «извини»? Да как «извини»? Как ты можешь мне говорить «извини»?! Я не справлюсь один. Мне ты нужен.
– Тебе не я нужен, а мои деньги.
Вот и он получил порцию правды в лицо.
– Деньги?! – его глаза расширились. – А знаешь, ты прав, мне деньги нужны. Это всё недешево стоит. Ты сам при желании сможешь посчитать, во сколько обошелся сегодняшний вечер. Мы ведь друзья! Как ты смеешь мне отказывать? Ты не смеешь.
Он начал меня раздражать.
– Мы должны сделать это. Мы так прогремим! Мы столько бабла на этом поднимем!.. Друг!
Знаю верную примету: если тебя долго и усердно уговаривают – значит, обманут.
– Мне это неинтересно.
– А, тебе это неинтересно! Да ты вообще ни в чем не помогаешь. Только свою долю прибыли забираешь, и всё. А я работаю один. Всё делаю один. А деньги почему-то мы распределяем на двоих, по справедливости.
Вот это зря он сюда залез.
– По справедливости?! – отрезал я.
И мой нетихий возглас был услышан всеми рядом стоящими гостями, которые уже понемногу прислушивались к выбрасываемым Марком соплям. Особенно враждебно мой клич восприняла Амалия, потому что с опаской приблизилась к мужу, будто ему сейчас грозил расстрел.
– Что это мы делим по справедливости?! Ты думаешь, я не знаю, что ты воруешь всю дорогу?! Ты думаешь, для меня секрет, что ты сначала половинил выручку, а потом обнаглел еще больше?!
А вот и еще ушат с правдой ему на голову.
Глаза Марка округлились до такой степени, что их сейчас без труда можно было бы вытащить пальцами.
– Я думал, ты чуть угомонишь свой аппетит, когда я – по-дружески! – передал тебе часть своих долей клуба, когда твоя жена вдруг ни с того ни с сего решила, что она гениальный, сука, модельер женского тряпья.
Ну вот, теперь и Амалии досталось несколько плевков с ядом.
– Сколько сейчас у нас? – продолжал свирепствовать я. – 90 на 10? И что я должен делать для клуба? Может, мне жить здесь? Ты тут и так самодельничаешь во всем, я ни в чем не перечу, никуда не сую ни нос, ни руки.
Супружеская чета стояла неподвижно, получая от меня пощечину за пощечиной и смирно слизывая всю мочу, в которую я тыкал их оборзевшие морды, словно обоссавших ковер котят.
– А теперь тебе мало и так слишком пафосного клуба! Теперь ты хочешь полтора ляма баксов. А потом что? Захочешь быть владычицей морскою? Я сказал тебе, мне это не нужно. Если тебе это так позарез необходимо, то делай всё сам, без меня.
– А может, нам тогда полностью разбежаться? – наконец ожил Марк, выплеснув это, очевидно, на эмоциях, не до конца обдумав возможные последствия.
