И икру я тоже сегодня есть не стану. Ею я избалован еще с детства, когда мы с семьей жили на берегу Каспийского моря. И она не была редким блюдом. Это равнодушие прописалось, видимо, навсегда в моей крови.
– А у тебя как дела, Серхио? – заливисто обратился я к другу, обнимавшему за талию сексапильную блондиночку.
– Всё норм. Всё как обычно…
– Скажи ему. Скажи, – с горящими глазами дернула его за плечо Китти.
– Ой, ну ладно, еще рано о чем-то говорить.
– Да почему рано? – не унималась она. – Скажи!
Что же там, сука, за новости такие! После такой занудной прелюдии я окончательно потерял интерес к раскрытию наверняка какой-то тупой тайны. Серега, вот просто молчи.
– Ну там, – начал мой друг, смущенно закатывая глаза, – место председателя суда освободилось, у старого крыша поехала, он из окна выбросился, насмерть…
– Ой, какой ужас! – ахнула Амалия.
– Да дело, стопудово, не в том, что крыша поехала, – заумничал Марк. – Влез в какой-нибудь криминал, а потом разрулить не смог, вот и…
– Неважно, – перебил Серега. – Смысл: моего батю назначат на его место, тогда и мой вопрос решится. А так надо было бы ждать, пока он на пенсию уйдет, чтобы родственника могли назначить. Правила там такие, негласные.
– Черную мантию выдадут?
– Ага, – гордо подтвердил он, – и молоточек, – и постучал рюмкой по столу, вызвав добродушный смех компании.
– А я всегда говорила, что Сережа любой цели добьется, – заулыбалась Китти, поглаживая руку, поглаживающую ее талию.
Не новости, а никому не интересная хрень. Просил же помолчать.
Настало время опрокинуть еще по стаканчику. И опрокинули.
– Кстати! – взвизгнула Амалия, глядя на меня. – Ты не поверишь! После того как мы запустили рекламу с этой девочкой, которую ты прислал, продажи выросли втрое. Она такая красотка. И люди пошли. А я не верила сначала. Большое тебе спасибо. Чувствую, я скоро и без мужа стану миллионершей, ха-ха-ха.
Ох, Амалия. Тридцать лет. Уже несколько хирургических вмешательств во внешность: натянуты щеки, разглажены морщины у глаз, устранена горбинка на носу, подкачана верхняя губа и, конечно, плюс один размер в груди. Не знаю, зачем она так увлеклась этим. Два года назад, когда всего этого еще не было, она была не менее привлекательной женщиной с естественной красотой. Которую я страстно возжелал, повстречав на одном подобном сегодняшнему мероприятии. И, естественно, заполучил, употребив ее себе на радость и ей на множественное счастье. И только после этого узнал, с ее же слов, что она, оказывается, сука, замужем. Да еще и за человеком, который с юности не может выдавить из своей мечтательной задницы идею открыть собственный ночной клуб. Так я и познакомился с Марком Стекольниковым. После этого я Амалию больше не трахал. Нет, вру – кажется, было разок. Или два. Однако она не устает периодически намекать до сих пор, что ее щели для меня всегда открыты, отмыты и побриты. Но со времени запуска «Сан-Марко» я – глухая стена для ее греховных нападков.
