Хренушки тебе, лошадь старая!
– Боюсь, я не готов, – промямлил я и, неуверенно мотая головой, попытался улыбнуться.
Вот зачем мне всё это сдалось?
Моя соседка мило смотрела на меня своими игривыми голубыми глазами. Она сказала:
– Ну что же вы? Неужели вам не интересно?
– Не настолько, – шепнул я.
– Ну пожалуйста, – она положила ладонь мне на колено, – доставьте мне удовольствие.
Ничего себе заявка!
Да я готов неоднократно доставлять тебе удовольствие. Устроить тебе тур по моей постели с опцией «Всё включено». 8 дней, 7 ночей.
А еще она невероятно… светлая.
Ее голос такой чувственный. Ее лицо такое дружелюбное. И ее рука на моем колене.
Ну… если так… может, позже… А, и ладно! Что ж он, с меня туфли снимет?
Я поднялся с кресла. С показной невозмутимостью неторопливо застегнул верхнюю пуговицу пиджака. Пусть видят, что меня абсолютно никак не накаляют их местные забавы. Мне плевать с крыши небоскреба. Я круче их мудрейшего профессора. Я круче их всех. Я невообразимо крут. И с тупой улыбкой побрел в сторону Венгрова.
Людишки стали восторженно шипеть. Что ж, хотели клоуна – получите. Только под гримом может оказаться волшебник. И ожидаемое веселье не состоится.
Я быстро взобрался на сцену.
– Добрый вечер,– сказал Венгров и протянул руку.
Я поздоровался с ним. Но сразу он мою кисть не отпустил. Да еще и обхватил ее крепко двумя руками, вонзив в меня испытующий взгляд чернющих глаз. Нечего меня пугать, пугало, я сегодня в коричневых штанах.
Лектор продолжил:
– Можно узнать ваше имя?
Хорошо, что это не сектанты, у которых нет имен и различий. У этих, возможно, нет только обуви.
Может, соврать? Какая им, к хренам, разница, как меня в действительности зовут? А вдруг в зале есть знающие меня пассажиры. Тогда врать стремно. Скажу как есть.
– Эдуард.
Вот так – карты на стол.
– Зачем вы пришли сюда, Эдуард? – выплеснул босой профессор.
Похоже, все-таки придется соврать.
– Постойте, не отвечайте, – Венгров положил ладонь мне на грудь, как бы останавливая меня, обернулся в сторону зала и сказал: – Это известно и так. И мне, и каждому из вас. Потому что сегодня – тот самый день, когда вы решили что-то изменить.
Дискомфортно: все смотрят на меня, думают неизвестно что, этот странный чувак держит меня за грудь, несет какую-то ахинею.
– Сегодня – первый день остатка вашей жизни.
Древняя пословица.
В зале образовалась абсолютная тишина. Почему никто не записывает?
– И сегодня вы решили, что будете жить по-новому. Я прав, Эдуард? – Тут он вновь посмотрел на меня.
