Учредителями Andrew Jones Ltd. Выступала группа других иностранных компаний. Имена, фамилии и координаты их собственников закон островного государства не раскрывал. Судиться за пропавшие миллиарды тоже никто ни с кем не спешил. Банк проявил удивительную доброту в отношении «Лауры», а торговый дом, в свою очередь, охотно вошел в положение бессовестно кинутого «Посейдона». Впрочем, и взять с сомнительного Andrew Jones, как следовало из документов, было практически нечего…
– Мило, очень мило, – бормотал Алексей, отстукивая на машинке эту часть своего журналистского труда.
Статья получалась действительно убойная. Рядом с ней расследование «Привратника» об исчезнувшей цистерне молока производило жалкое впечатление. На прошлой неделе коллеги посвятили ему первую полосу и ходили очень гордые делом рук своих. Впрочем, теперь Алексей еще сильнее подозревал, что им элементарно слили информацию из желтоватого дома. Пафос их расследования был до боли знакомым: губернатор, дескать, отчаянно защищает жизненные интересы области, а спекулянты-перекупщики норовят вывезти и распродать всё и вся.
«А выбора-то вообще не было у Михаила Евгеньевича с его полпредом. Ни за что не стал бы «Привратник» разоблачать дорогого нашего Якова Александровича, хоть ребята и за реформы всей душой», – сделал для себя окончательный вывод Алексей.
Телефон стоял под боком, на софе, и он снял трубку после первого звонка.
– Привет, – тихонько сказала Даша.
Политика с экономикой в ту же секунду отъехали куда-то на второй план.
– Привет, Дашенька, – ответил он. – У тебя всё хорошо?
– Не очень…
Выяснилось, что в фирме у нее сплошная ревизия. Бухгалтерия уже изучает все счета и скоро доберется до услуг связи. Так что вряд ли теперь удастся болтать подолгу. И, может быть, вообще не удастся звонить.
– Я тебе сам позвоню в следующий раз, – пообещал Алексей.
– Правда?
– Конечно.
«Зачем я так?» – подумал он.
– Хочешь, я на Новый год приеду? – спросила Даша.
– Новый год еще нескоро.
– Но ты хочешь?
Ответ прозвучал не сразу.
– Решим, – сказал Алексей коротко.
– Ты не уверен? А ведь я могу.
– Тут никто ни в чем не уверен.
Он отчего-то вспомнил мартовские аудиенции в Москве и чиновника с депутатом, которые не ведали ничего о дне завтрашнем.
– Волнуешься? Тоже какие-то проблемы?
Алексею захотелось сказать ей о том, что будущий четверг, возможно, перевернет всю его жизнь – а, может быть, и не только его. О том, что в машинке у него такой текст, которого еще не доводилось публиковать ни одной здешней газете. И о том, что он за эти два месяца привык к ее звонкам…
