-А народу-то, народу на улицах! Как будто праздник какой! – Удивлялась Мария, – все куда-то спешат и никто ни с кем не здоровается. Да как можно жить в таком муравейнике? И как только они не оглохнут от страшного шума, издаваемого всей этой массой людей? Она бы, наверное, с непривычки и оглохла, если бы не спешивший домой Наггей. Он и не думал задерживаться в Иерусалиме и они, поблуждав по улочкам этой громады, где, как казалось Марии, они обязательно заблудятся, покинули Иерусалим через Стефановы ворота. От Иерусалима до Вифании было рукой подать и через полчаса они остановились у дома Захария. Мария сползла с осла и с трудом сделала несколько шагов, пытаясь размять онемевшие ноги. Наггей заколотил в дверь. Захарий выскочил из дома на шум и бросился обнимать Марию.
-Елисавета! – закричал он, – смотри, кто к нам приехал.
Через несколько секунд показалась взволнованная Елисавета и, увидев долгожданную сестру, отстранив Захария, стала целовать Марию.
-Да ты совсем взрослая стала, – чуть успокоившись, сказала Елисавета, – я тебя и не сразу узнала.
В момент, когда Елисавета опять прижала к себе Марию, дитя, словно маленький жеребёнок, взбрыкнул в её утробе.
-Ишь, сорванец, – засмеялась Елисавета, – это он тебя приветствует.(1)
-Ну, заходите, заходите в дом, – скомандовал Захарий, – поди, не май месяц на дворе – то торчать.
1.Библия. Лк.1:41
Глава 7.Иоанн
Какое у него сегодня будет настроение, Иоанн всегда определял, когда умывался после сна. Если глядя на медный кувшин, из которого он поливал воду, Иоанн подмигивал своему отражению, то настроение будет отличное. Если просто не замечал своего отражения – то так себе, не хорошее и не плохое. Ну, а если его отражение казалось ему уродливым, то, видимо от этого гадкого зрелища он весь день ходил мрачным.
Сегодня он подмигнул весёлой рожице на боку кувшина и его отражение, словно в ответ, заулыбалось от уха до уха, подмигнуло в ответ и пожелало хорошего дня.
– Сегодня пойду к Елисавете, – решил Иоанн, – давно не заглядывал к своей старушке. От этой мысли на душе стало ещё лучше, словно он собирался встретиться не с увядающей женщиной, а с молодой девицей, у которой на щеках пылает румянец и от кожи исходит пьянящий запах спелого яблока.
Скорый завтрак с Наумом, мужем сестры Иоанна, у которых он жил последний год, отвлёк его от мыслей о Елисавете и только тогда, когда они подходили к Иерусалимскому рынку, где Наум обзавёлся лавкой, он опять вспомнил о ней.
