Эта мысль отрезвила Юлю. Она отвернулась от гостя. Прочь все странные мысли. К делу!
Амита начала рассказывать, сначала запинаясь, потом все увереннее. Танеер слушал ее внимательно и напряженно. Затем он повернулся к Озе и спросил, может ли она что-нибудь добавить. Но Оза смутилась и как всегда толкнула Амиту локтем в бок. Та продолжила излагать свои мысли. Зато Оза помогла аккуратно снять с гвоздиков нужные заметки и развесить их по карте города.
Поначалу Эйт и Эйр выглядели слегка обиженными, но вскоре братья тоже оказались вовлечены в бурное обсуждение и увлеклись теорией Амиты.
Амита сияла, довольная Оза подпрыгивала рядом, как козочка.
— Вы молодцы! — с посветлевшим лицом заключил Танеер. — И эта ваша доска — просто чудо. Как только закончится буря, нужно будет скопировать все записи и установить такую штуку в местном отделе Дозора.
Эйт и Эйр с жаром обещали, что так и сделают. Их Танеер тоже похвалил, за решительность и настойчивость в достижении цели в момент, когда остальные члены стражи уже опустили руки.
— Красивые платья, вечерняя прогулка. Значит, у девушек был кавалер, — задумчиво протянул господин Эйлан через некоторое время.
— От платьев остались лишь клочья, — с сомнением произнес Эйр. — Правда, свидетели утверждают, что они были нарядными.
— Они в крови? — спросила Юля. Она пыталась сформулировать мысль, которая не давала ей покоя.
— Что? — переспросил Эйт.
— И клочки?
Танеер сверился с одной из бумажек и ответил сам.
— Нет.
Юля поразилась тому, как быстро гость запомнил расположение и содержание заметок.
— Этот человек очень зол на женщин, — предположила она. — Но он зачем-то сначала снял и порвал платья, а убил… потом. Возможно, это ключ. Какая-то старая, может быть, даже детская травма.
— Детская? — уточнил Эйт, подняв брови. — При чем здесь детство?
— Да, при чем? — Эйр пожал плечами. — Мы с братом мальчишками чего только себе не ломали и не отбивали, все зажило.
Юля вдруг осознала, что на языке драков «травма» звучит как просто «ушиб». Она попыталась объяснить по-другому:
— Это какая-то сильная душевная боль, которую человек несет с собой всю жизнь, но корни ее — в детстве. Возможно, это связано с его матерью или любимой. Например, кто-то из них его отверг. Это засело в него, как жало. Любое напоминание заставляет искать способ получить облегчение. И тогда он… убивает.
— Что это за человек такой? — скривился Эйт. — Не мужик, а дерьмо какое-то. Обидели бедного мальчика, тьфу!
