Таким образом, уже в апреле в Ажене сформировалась группа горожан, недовольных консулатом и обладавших при этом определенным престижем.
Однако на ассамблее 2 июля голоса этих участников апрельской сходки в Сен-Крапази были не слышны. Протест "мелкого народа" был для них полной неожиданностью, как и для самих городских властей. Но они сразу поняли, какие возможности открывает перед ними начавшаяся смута. И пока в ратуше стоял "великий шум", и пока Клерге и его товарищи продолжали уже на улице возмущаться "ворами-консулами", нотариусы и их единомышленники спешно дописывали "статьи", составлять которые начали еще на сходке в Сен-Крапази. Назавтра этот документ будет предъявлен консулам от имени всей коммуны.
Весть о конфликте в ратуше быстро распространилась по городу и его окрестностям. Так, например, семидесятилетний земледелец Ле Байонне на следствии показал, что он работал на своем поле, когда услыхал от прохожих, что консулы намереваются ввести новые поборы с продовольствия, для чего и собрались в ратуше. Тогда он оставил работу и поспешил в город. По дороге он узнал, что ассамблея уже вотировала налоги. И тогда, не сговариваясь с Клерге, он буквально повторил его слова: "Это будет преступлением, потому что если уж введут побор, то навсегда, как произошло с поборами с вина и телег, введенными в свое время для ремонта башни". Эти слова долетели до ушей "присяжного" Марка де Тапи, который шел из ратуши. Он вмешался в разговор, назвав Ле Байонне негодяем, которого следовало бы отправить в тюрьму. Ведь если кому и придется платить новый побор, так это такому состоятельному человеку, как он сам: там где Ле Байонне уплатит 3 су, ему придется выложить 50 экю. На том и разошлись. Но когда вечером Ле Байонне шел мимо лавки Марка де Тапи, тот остановил его и спросил, продолжает ли он держаться прежнего мнения о решении ассамблеи. А когда тот ответил, что никогда с этим решением не согласится, де Тапи снова пригрозил тюрьмой и сказал, обращаясь к другому "присяжному", что следовало бы дать каждому из 400-500 аженских негодяев, подобных Ле Байоне, по десяти франков, чтобы они убрались из города.
Этот разговор показывает, что власти еще не представляют размеров грозящей опасности, они хоть и раздражены упрямством "негодяев", но пока вполне уверены в себе. А между тем опасность возрастала с каждой минутой. На улицах появлялись группы возбужденных людей. Везде, где показывался герой дня Клерге, его встречали возгласы одобрения, "ему говорили, что он хорошо сказал сегодня утром, что они разделяют его мнение".
