Он, Аспен и я проводим дневную встречу в его пустующем клубе в центре города. Неизвестное, но элегантное место, которое пускает в свои стены только богачей и их извращенных бабушек.
Николо должен был присоединиться к нам в этом нечестивом союзе, но появились какие-то другие дела. Наверное, пытает бедную душу, пока она не пожелает смерти.
Аспен, сидящая справа от меня за барной стойкой, потому что я непреднамеренно — или намеренно — сделал так, чтобы оказаться между ней и Матео, внимательно слушает его заявление.
Она уже допила свою текилу и попросила налить еще. Она испускает вздох, возмущенно, будто учительница, а Матео непослушный мальчик в ее классе, затем закатывает рукава.
Женщина одета в черные брюки и белую рубашку на пуговицах, но выглядит она сексуальнее, чем обнаженная танцовщица у шеста.
И мне явно нужно перестать думать о том, чтобы вогнать свой член в ее киску, если я не хочу закончить все осложнением в виде лишившихся яиц, спонсируемого ведьминским шабашем.
— Мисс Блант попросила развод. Она даже не желает алиментов или компенсации.
Матео, который следил за своими шотами, как проститутка следит за деньгами, поворачивается на своем стуле и смотрит на Аспен. Маниакально. Словно она следующая в его списке дерьма.
— Как ты только что ее назвала?
В его голосе с итальянским акцентом нет ни капли грубости.
Этот человек провел две ночи в тюрьме, отчасти потому, что кулаками нарисовал карту на лице другого человека, а отчасти потому, что этот человек — Делла Рома. Ака, один из конкурентов Лучано, и там оказалось больше работы, чем я подписался, чтобы получить его карточку «освобождён».
— Мисс Блант, — повторяет Аспен, явно не считывая атмосферу.
Или, может, она считала ее громко и ясно и все равно провоцирует его, потому что она садистка.
— Ее фамилия, блядь, Лучано. — Матео показывает на нее пальцем.
— Она предпочитает свою девичью фамилию.
— Мне похуй, что она предпочитает. В моем присутствии ты называешь ее миссис Лучано.
Она кивает, но не покорно, а с таким острым вызовом, в который я хочу вонзить свои гребаные зубы.
Я ненавижу эту женщину с большей страстью, чем следовало бы, но я все равно хочу ее трахнуть.
Точнее, трахнуть ее с ненавистью.
Логика, по которой работает мой член, заключается в том, что я наконец-то смогу контролировать ее и показать ей реальное клеймо моего безумия. Пусть даже только в сексе.
И нет, эта новая логика появилась не после того, как я узнал, что она роковая женщина двадцать один год назад.
