Такой человек "без свойств", без внутреннего стержня, без руля и ветрил плывет по жизни, как щепка по течению. Естественно, что человеческое существование представляется ему каким-то бессмысленным кошмаром, цепью "ловушек" (не случайно это слово много раз встречается в тексте). Себя он сравнивает "майским жуком, лазающим по коробке".
А за стенами дома, в котором трусливо укрывается Жерве сражаются, рискуют жизнью ради свободы Франции люди, которые оказались способными сохранить человеческое достоинство. Их незримое присутствие в романе влияет на оценку личност ных и нравственных качеств Жерве, подчеркивает его ничтожество и эгоцентризм.
Роман "Волчицы" дает ясное представление о более сложной функции, которую приобрел жанр детектива, преобразованный Пьером Буало и Тома Нарсежаком. Он больше не сводится лишь к раскрытию тайны преступления или к изображению атмосферы в которой оно свершилось, а имеет как бы "сверхзадачу" - обнажает скрытые беды и боли человеческого и общественного бытия.
Роман Ноэля Калефа "Лифт на эшафот" был опубликован всего лишь год спустя после "Волчиц", но кажется, что их разделяет много лет. Если роман Буало - Нарсежака внутренне связан с потрясениями военной поры, то книга Ноэля Калефа - уже целиком и полностью порождение социально-нравственного климата 50-х годов.
В те годы автор не был известным писателем, занимался журналистикой, писал сценарии. Впоследствии он выпустит еще несколько книг (одна из них книга очерков "По Италии" - переведена в 1963 году на русский язык), но останется в литературе как автор "Лифта на эшафот". Сделанный по его же сценарию фильм на основе этого романа получил высшую во Франции премию Луи Делюка и с огромным успехом обошел буквально все экраны мира.
В своей книге (и еще нагляднее в фильме) писатель сумел обнажить страшный изъян общества, основанного на власти денег и погоне за прибылью. Из его произведения явствует, что во Франции конца IV Республики потеряли силу былые моральные "табу", как бы сломалась сложившаяся веками нравственная предохранительная система. Цинизм, жестокость, презрение к человеческой жизни перестали казаться чем-то абсолютно неприемлемым и анормальным.
Это торжество откровенной безнравственности было порождено историческими условиями послевоенной французской истории. Здесь сказались и потрясения, вызванные войной, когда рухнули прочные идейно-нравственные и религиозные устои, и лихорадочное оживление деловой активности французских капиталистов, которые должны были в кратчайшие сроки поднять конкурентоспособность национальной экономики, отброшенной назад войной. В этой кипучей деятельности и дельцы, и банкиры, и те, кто обслуживал их или зависел от них, не чинились в выборе средств для достижения своих целей. Выживали только самые изворотливые, хитрые, циничные, не гнушающиеся ничем, чтобы добиться обогащения.
