– А ты? – Николай улыбнулся.
– Поеду! – Савелий всхлипнул, вытирая правый глаз.
В тот вечер они долго сидели у него в каморке. Савелий смаковал настойку, Николай пил чай. Слушал планы Савы. Много планов. Жалел немного, что уедет. Но, радовался за него.
– Ты б не частил! – Николай, кивнул на быстро убывающую бутылку.
– Ничего! – смеялся Савелий. – Сегодня можно. Такой день!
В последнее время они сдружились. Как никому, бывало, Николай доверял Савелию то, что горело внутри. А больше и некому было. С женой третий год не жили. Не смогла стерпеть его постоянных отсутствий. Дочь забрала с собой, в Самару. По началу они созванивались часто, но, когда алкоголь стал составляющей каждого дня, звонки прекратились. И, даже когда смог вернуться к прежней жизни, лучше не стало. Один раз в месяц, десять минут, всё что у него было. И Сава. Старый, худой, но такой родной и близкий. Закончив с настойкой, Савелий потянулся к куртке, но Николай остановил его.
– Хорош, – удержал за руку. – Хватит на сегодня.
– За маленькой! – засмеялся Сава. – И всё!
Наутро, когда дежурный сообщил о трупе, Николай не мог оторвать себя от стула. Приехав на место, долго стоял над Савелием, бледный как снег.
«Как же так, старый! Как же так!» – повторял про себя.
Единственный свидетель, водитель такси, видел, как возле круглосуточного магазина, ранним утром, худощавый парень в чёрной жилетке и красном свитере, ножом ударил дворника, вырывая зажатые в руке купюры. В тот день, до позднего вечера Николай искал его, но, ничего.
Над остывающей поверхностью утреннего чая струился пар. Николай смотрел на стакан. Тошнота подступала к горлу. С трудом задавил, быстро и глубоко вдыхая. Голова раскалывалась.
«Поправиться бы» – скользнула мысль, и червячком поползла туда, где со вчерашнего дня не было ничего, кроме водки и приготовленных на скорую руку бутербродов.
Под письменным столом в верхнем ящике тумбы, лежала бутылка коньяка, под рамкой с семейной фотографией. Раньше, он наливал его по особым случаям. Немного. Или когда совсем хреново. Открыв ящик, посмотрел на улыбающееся лицо дочери.
– Коль! – в кабинет ввалился Иннокентий. – Всё норм, прикрыл тебя.
Положив на письменный стол две серые папки, поправил ремни кобуры, стянувшие свитер, и с довольным видом, уселся напротив.
– Ты че такой весёлый, старший лейтенант? – буркнул Николай.
– Так отпуск же! – растянулся в улыбке Кеша. – Сегодня уезжаю. И Танюха уже на фоксе. Второй день мне мозги делает, к маме невтерпёж, – шмыгнул носом.
