— Всех, кто помогал мятежникам, но не запятнан кровью — в железо! Найти Марона и живым — живым! — доставить ко мне! Орий!
— Да, Светлый Князь! — верный личник, выполнив мой первый приказ, сразу же прибежал на помощь, но не стал вмешиваться, справедливо решив, что повелитель и сам справится с небольшой проблемой. Он решительно подошел ко мне и опустился на одно колено, выражая полную готовность к действиям. — Слушаю тебя!
— Возглавишь дворцовую стражу сей же час! — приказываю я, запахиваясь в плащ, который на меня накинули оживившиеся работники хоздвора. Где они только прятались? Вовремя. Жар битвы покинул меня, и странный озноб начинает колотить изнутри. — Первым делом закрой все дворцовые ворота и переверни дворец от подвалов до крыш! Ни одна крыса не должна убежать от возмездия. Семьи отступников арестовать, но относиться к ним с почтением, пока я не решу, что делать.
— Слушаюсь, Светлый Князь! — рявкнул обрадованный Орий и вскочил на ноги. — Благодарю за доверие!
Я же развернулся и зашагал по исковерканной земле ко дворцовой парадной лестнице, белый мрамор которой был залит кровью; на дорожках, лужайках и на входе лежали мертвые. Среди них были верные долгу стражники и слуги, грудью вставшие на пути мятежников, которых тоже покрошили изрядно. Это какой-же размах приобрел мятеж, что половина столичного гарнизона пошла за предателями!
По пути ко мне присоединялись выжившие в бойне стражники. Пора наводить порядок.
В Тронном Зале вовсю шла уборка. Слуги, не обращая на мое появление внимание, деловито замывали кровь. А я сел на теплый еще Трон и прикрыл глаза, почувствовав усталость, как будто землю рыл весь день. И тут кто-то начал меня бесцеремонно трясти за плечо…
— Да проснись же, яр! — женский голос вырывает меня из плена ушедших веков.
Я, даже не раскрыв глаза, перехватываю тонкое запястье и выворачиваю его. Не понимаю, каким образом мне удалось удержаться на грани и не покалечить жену. Мирослава жалобно вскрикнула от боли, отчего я мгновенно пришел в себя, разжимая пальцы.
— Сволочь, ты Волоцкий! — на мою грудь обрушился град ударов. — Мне уже с тобой спать страшно! Когда-нибудь придушишь меня или зарежешь этим страшным ножом!
— Прости, милая! — я безропотно принял наказание, и как только пыл жены иссяк, схватил ее в охапку и повалил на спину, исправляя свои ошибки. Мира сопротивлялась недолго, и то из-за своей врожденной вредности. Нелегко ведь перейти от пережитых мгновений страха к ласкам и поцелуям. Вот только в глазах ее до сих пор плескалась настороженность.
