Прошла первая неделя апреля, в воскресенье я даже отказалась от приглашения Сиана на прогулку по парку. Его компании я предпочла компанию кровати и одеяла с подушкой. Лилит куда-то упорхнула, буквально светясь как светобол, поэтому в комнате я осталась одна. Из приятной неги меня вырвал тихий звук постукивания в окно. Нехотя поднявшись, всем телом чувствуя легкую боль в мышцах, я увидела бумажного журавлика и тут же впустила его внутрь.
Заклинание-печать на нем показало имя отправителя. Мама. У меня волосы на голове зашевелились. Неужели она узнала, что я перевелась в другую академию? А я так хотела оставить это от неё в секрете, хотя бы до летних каникул. Потому что маме очень не нравилось, когда я своими выходками привлекала внимание.
Она и так еле отпустила меня обратно в академию после зимних каникул. Скандал на Играх её напугал и разозлил. Поэтому я с опаской уничтожила печать. Бумажная птичка разложилась в лист бумаги, и я вчиталась в слегка пляшущие ровные неровные буквы с характерными «д» и «е», выделяющимися особой твёрдостью и ровностью.
Сначала мама ругала меня за мою скрытность, в чём была абсолютно права. Я предположила, что в известность о моём переводе её поставил ректор Фарис. Дальше мама писала о том, что вычудил мой младший брат, добавив, что мы одного поля ягодки, чем меня изрядно повеселила, а закончила все одним ёмким предложением, выведенным особо крупно и трижды подчёркнутым: «Не смей приезжать летом».
В глазах померкло, а в следующее мгновение я осознала себя в душе. Я помнила, как подобрала мамино письмо и убрала его в верхний ящик стола, там не было ничего особенного, родительница просто поругала меня за скрытность и рассказала об очередной проказе Мирана. А потом решила принять душ и расслабиться, так как после вчерашней напряжённой тренировки болели мышцы.
Когда я вышла из душа, в комнату ворвалась довольная и раскрасневшаяся Лилит с взлохмаченными каштановыми в рыжину волосами и горящими серо-зелёными глазами. Я удивлённо на неё посмотрела и присела на кровать, чтобы магией просушить свои длинные волосы. Хорошо, что я успела одеться ещё в ванной.
– Ты прямо светишься, – я хмыкнула, перебирая влажные пряди, – на свидании была?
– Да, – она расплылась в довольной улыбке и, небрежно скинув тёплую куртку на стул, повалилась на свою кровать, – я так счастлива.
И замолчала, скинула сапоги и завернулась в свое покрывало, мечтательно прищурившись. А мои брови медленно поползли вверх. Неужели Йен сделал первый шаг и предложил соседке что-то большее? Или просто решил поиграться с очередной восторженной девочкой? Эта увлечённость Лилит и Йенира мне не нравилась, хотя я понимала, что это не моё дело, но не могла оставаться в стороне.
