Вошла и чуть не задохнулась. Душно. Невыносимо. Будто не проветривали вечность. И еще запах мочи улавливала. Урологией мать опять занялась?
Открыла форточки и прямиком направилась к отцу. Спальня оказалась закрыта, но отсюда слышала странные звуки. Дверь с силой ударилась о стену от моего удара. В комнате было невозможно дышать. Рванула к окну и распахнула настежь, слыша тяжелое дыхание отца. Громкое, такое частое, что вся содрогнулась от нахлынувшего плохого предчувствия.
Родной человек лежал… бледный, измученный, уставившись в одну точку. Не реагировал. На лбу и висках блестели капли пота. Глянула на руки и увидела, что они трясутся.
Лихорадка.
«Проклятье! Что за фигня?!»
Потрогала лоб – горел. Даже легко сказала. Да он сгорал!
От отчаяния рыкнула и стала рыскать по своему телу, вспоминая, куда дела телефон.
Нашла.
Пальцы не слушались, но все же набрала номер скорой. Пока шли гудки, я собиралась мыслями, силами, настраивалась. Услышав голос девушки, быстро и кратко рассказала все, что видела и сказала адрес. Стоило отключиться, убрала и, притронувшись к дрожащей руке отца, прошептала:
– Папуль, ты чего? Держись, родной! Скоро… скоро к нам приедут.
Он не видел меня. Даже не слышал, отчего на глазах появились слезы.
Не видела, чтобы при простуде, пневмонии так реагировали. Я не врач, но сама болела, да и родители. А тут…
– Убирайся отсюда! Оставь нас в покое! – процедила мать за спиной. Пришла.
– Уходи! – рявкнула, не обращая на нее внимания.
– Ты кто такая? Что себе позволяешь? – мать приблизилась и вцепилась в мою руку, разворачивая себе. – Уходи! Немедленно! Сейчас же!
Это же надо! Она не понимает? Только Лерка важна, на других плевать?
– Я тебя просила вызвать скорую! – крикнула, откидывая ее руку. Мать прижала ладонь к груди и изменилась в лице, будто я ей доставила невыносимую боль или прокляла своим прикосновением. – Просила?! А ты что? Как могла?!
– Его время пришло… – безразлично произнесла она ледяным тоном.
Стало жутко.
– Что? Что ты сказала?
Мать скривилась и, с презрением бросив взгляд на отца, хрипящего на кровати, молча развернулась и направилась в кухню, оставляя меня стоять посреди комнаты с открытым ртом.
С трудом принимала ее слова.
Она специально его закрыла. Специально!
Секунда. Две. Три.
Это неважно сейчас. Потом…
Развернулась и кинулась к комоду, отыскивая аптечку. Нужно сбить температуру. Немедленно!
* * *
– Ваш отец в реанимации. Положение тяжелое, – устало выдала медсестра, полная женщина с короткой стрижкой, дописывая что-то в журнале.
