– Да почти ничего, – пожал плечами Шпеер. – Даже не уверен, что Виталий его видел, почему-то мне кажется, что ребёнок родился уже после его смерти. Я и узнал-то об этом случайно, кто-то упомянул, а у меня на полочку здесь и улеглось, – и он потыкал себя в лоб длинным сухим пальцем. – Второй вопрос?
– Почему Наталья Константиновна выбрала в качестве душеприказчика Николая Сокольского? Странно как-то, он в экспедициях проводил больше времени, чем в Москве, какие уж тут чужие распоряжения?
– Тут я вам тоже многого не скажу. Просто не знаю. Был у них когда-то роман, Наташа вроде даже чуть замуж за Николая не вышла, но отчего-то не сложилось. Могу предположить ход её мыслей…
– Попробуйте, пожалуйста.
– Сокольскому всегда нужны были деньги. Государство финансировало его экспедиции, но Николай был перфекционистом, и если мог купить… ну, не знаю, согревающий или записывающий амулет на двадцать тысяч единиц, не стал бы брать стандартные, на пять тысяч. Но напрямую взять деньги у Наташи он бы отказался, поэтому она упомянула его в завещании. Слушайте, да она вовсе не собиралась умирать! – воскликнул профессор. – Наташа была абсолютно здорова, маги её специальности в двести лет детей рожают и на Памир взбираются! Мы все были потрясены, но медики уверенно сказали, что это смерть по естественным причинам.
– По естественным причинам, – повторила Елена, вспомнив другую смерть, случившуюся совсем недавно и почти на её глазах. – Случаем, не тромбоз?
– Нет, внезапная остановка сердца. Такое бывает… – Шпеер вздохнул. – Третий вопрос?
– О завещании. Текст мы получили в справочном отделе государевой Общественной палаты, он заверен у нотариуса, подписан госпожой Снигирёвой лично и никаких сомнений не вызывает. Не могло ли там быть какой-то приписки, ещё одного условия, оговорки, сделанной отдельно от общеизвестного текста? Ну, например, она отдала какой-то документ Сокольскому и просила вскрыть в каком-то случае.
– Это вы, сударыня, детективов бритвальдских начитались, – с усмешкой ответил Шпеер. – Это там основные баталии из-за наследства случаются, а у нас обычно всё просто. Была в завещании оговорка, вам она известна – забота о земле, и в частности, об оранжерее. Оговорка не сработала, так душеприказчик не усмотрел, а наследник на всё наплевал… Да и в любом случае, что бы там ни отдавали Сокольскому, всё пошло прахом. Через семь лет после его исчезновения он был признан погибшим. Наследников у великого гляциолога не было, имущество определили как выморочное и продали с торгов, а деньги пустили на благотворительность.
