– Так чего ты за ней не приударишь?
– Не даёт.
– Вот так сразу? Ты прям как поручик Ржевский!
– То есть?
– Его спросили: как ему удается так много трахаться? Он ответил: «Всё просто. Подходишь и говоришь…»
– Знаю. «Мадемуазель, можно вам задвинуть». Ему говорят: «Поручик, но ведь так можно по морде получить!». А он – «Ну да, или есть шанс задвинуть», – продолжил я бородатый анекдот. – И я вообще не про то хотел сказать!
– А про что?
– Телефон она мне не даёт.
– Так сам возьми.
– Как? Сумочку отнять?
– Зачем? Позвони в их офис, скажи, она у тебя случайно не те накладные взяла. Мол, надо поменяться, – сказал Макс.
– Точно! – я кинулся за телефоном.
– Куда?
– Звонить!
– Балда! Вечером надо, в конце рабочего дня.
– Так уйдут все.
– Секретарша останется. Они всегда задерживаются. У неё и спросишь.
– Ты змей хитрющий! – отвесил комплимент Максу. Есть за что. Он, в отличие от меня, бабник. Его любовный список – полсотни женских имён. С кем он переспал то есть. Но скоро остепенится. Влюбился. Её зовут Оля, и она вместе с Катей работает.
– Ёжик, ты чего там застрял? – слышу голос супруги из квартиры.
– Я? А, да. Прости, задумался.
– О чем?
– Куда кровать будем ставить.
– Так её нет ещё.
– Привезут.
– Тогда и подумаем.
– «Мы подумаем, и я решу»? – улыбнулся жене.
– Правильно мыслишь, Ёжик, – тем же отвечает Катя.
Она у меня бывает мягкая, податливая, нежная, как… сливочный крем. А иногда – как пломбир из морозилки. Жёсткая. Надо долго лизать, чтобы смягчилась. Э… не в том смысле. Хотя иногда и в том. Короче, расстановку мебели решила мне не доверять. Посмотрим, как пойдет.
– А кто это там сверху спустился? – спросила Катя. Вот глазастая!
– Ты как увидела, попой же к нему стояла?
– У меня там глаза, – отшутилась.
– Шоколадный глазик умеет видеть? – дурашливо спросил я.
– Дурачок, – усмехнулась Катя. – Шаги слышала.
– Да какой-то… хрен озабоченный.
– Хрен – это мужчина. Озабоченный чем?
– Да не важно.
– Ну скажи.
– Нет.
– Скажи, всё равно не отстану!
– На попку твою пялился, когда мимо шел, – сказал я зло.
– А что, у меня плохая попа?
– Прекрасная.
– Так почему больше никому…
– Нельзя, и точка. Моё, – сказал я.
– Сатрап! Я не твоя собственность, – хихикнула Катя.
– Не собственность. Но моя. Ещё раз увижу, как он глазёнками своими рыщет, натяну ему их на жопу, – полушутя-полусерьезно пригрозил я.
– Ты ж мой защитник! – улыбнулась Катя. Подошла, чмокнула в щёчку. Мои ладони скользнули ей за спину. Ниже. Вот они, мои любимые упругие персики.
